–Сдурел? Ты никуда не идешь! Ты уже не сможешь вернуться к немцам, они еще в Сталинграде за твою голову награду назначили, по агентурным данным, ты до сих пор в розыске.

–Ха! Неужто я так фрицам насолил? Обиделись, что ли?

–Ты у них столько крови в Сталинграде выпил, что помнят очень хорошо.

–За то, что меня могут узнать, можете не переживать, не узнают, даже шрам уже не помеха, я сменю внешность. Отпустите меня в ближайшую деревню, а через пару часов явитесь туда и найдите. Даже зная, что я там, вы очень долго будете меня искать. Поверьте.

–Что ж, мы попробуем,– вдруг согласился блондин.

Попробовали. Они не то что не смогли меня найти, а как оказалось позже, когда я вернулся, обвинили в том, что я их просто обманул и меня в деревне не было. На это я им рассказал все, чем они занимались в деревне, как меня искали, где и как ходили и с кем разговаривали. Сказать, что чекисты удивились, не сказать вообще ничего. А все было просто, я нарядился… девчонкой. Это не сложно, в таком-то возрасте, и как предупреждал, даже шрам они не заметили, тем более он почти незаметен.

Чекисты уехали на консультацию к руководству, я собрал ребят, уже почти готовых волчар, и сообщил о скором окончании обучения.

Окрестности города Ровно, Украина.

Август сорок третьего года

–Уходи!– я толкаю девушку в спину, но она сопротивляется.

–Я не брошу тебя, вытащу!– девушка упорно пытается меня поднять.

Почти два месяца наша группа работала в тылу врага. Мы пустили под откос несколько железнодорожных эшелонов противника, уничтожили кучу солдат. Все шло более или менее нормально. Часто работали в связке с партизанами, и у нас все получалось, но однажды пришел приказ…

Я из будущего помню, сколько сил положил знаменитый Кузнецов на эту цель, но так и не смог выполнить задачу. В этой реальности эту задачу поставили моей группе. Кто именно решил использовать нас в таком деле, конечно, неизвестно, но выполнять пришлось.

И ведь выполнили. Именно та девушка, которая пытается вытащить раненого меня из болота, в которое нас загнали немцы, и исполнила Коха. При этом погибла вся моя группа, все мальчишки и девчонки, которых я так долго готовил. И вот я сам, ранен в обе ноги и спину, лежу в болоте и думаю о том, сколько мне осталось. Чувство выполненного долга заставляет гордиться и собой, и моей группой, но, если честно, мне больше жалко группу. Мы так приросли друг к другу, что стали родными. Их так удачно подобрали, собрав команду, что при обучении не отсеялся ни один. Все они великолепно дополняли друг друга и всегда держались вместе. Здесь же, в Ровно, погибли все. В первый же день, как мы прибыли сюда, я понял, почему такой спец, как Кузнецов, не смог выполнить это задание. Наверное, проще Гитлера в Берлине убрать, чем этого сраного гауляйтера. Такое количество охраны, да и просто войск противника в одном месте нужно еще поискать. А самое сложное состояло в том, что этот гад не сидит на месте. Гауляйтер без конца куда-то ездит, и застать его в Ровно, как в лотерею выиграть. Я помнил почти досконально операцию Кузнецова, точнее то, что стало известно, а это могла быть и сказка. Суть в том, что дело Николая засекречено так, что, наверное, никто из живущих там, в двадцать первом веке не знает о нем ничего. Нереально засекреченный человек. Его ведь даже наградили посмертно, указав в газете среди других награжденных только фамилию, имя и отчество, ни звания, ни какой-то другой информации о нем нет совершенно. Даже странно как-то.

Но мы все же сделали это. Удалось выманить этого козла, отвлечь взрывом и в нужное время совершить один-единственный выстрел. Аня была лучшей в стрельбе. Могла за километр из винтовки Мосина попасть в грудь человеку и не поморщиться. Тут расстояние было меньше, просто не было такого открытого места, на которое можно было бы вытащить врага. Диверсию и ликвидацию провели прямо в городе, посреди дня. Описывать долго, мы взорвали фугас перед кортежем гауляйтера, остановив его, затем был еще один взрыв рядом с машиной самого Коха. Охрана вытащила его, пытаясь пересадить в другую машину, и в этот момент Аня сделала свой классный выстрел. С двух сотен метров она положила пулю прямо в голову, и это при движении жертвы. Всего каких-то две секунды человек был открыт, но этого хватило. После взрыва охрана не закрывала его плотно, не предвидя того, что может случиться выстрел, и просчиталась.

–Ань, ты должна выжить, я прошу тебя, уходи…

–Скажи мне, Захар, кто ты на самом деле. Ты колдун?

Они все время меня на этот счет пытали, упрашивая рассказать о себе. При довольно близком общении (мы же были постоянно вместе, более полугода жили, тренировались, а затем выживали в тылу врага) ребята заподозрили во мне что-то такое, что не укладывалось в их мировоззрение. Я много знал, много умел, и все это в теле ребенка.

–Анюта, родная, уходи!– Времени было мало, мы хоть и глубоко в лесу, но немцы где-то рядом.

–Расскажи и уйду,– потребовала Анна упрямо.

–Я взрослый человек, мне почти пятьдесят лет, просто я из другого мира, точнее, из будущего.– Девушка смотрела на меня широко распахнутыми глазами… и верила.– Не знаю, как я сюда попал, но я занял тело маленького ребенка, а дальше все, что тебе известно – правда. Меня взяли немцы и, выучив в школе диверсантов, закинули к нашим в Сталинграде. Две недели я водил за нос всю шестую армию вермахта, но все же прокололся и меня чуть не ухлопали. Дальше было восстановление и вы.

–А что в будущем, мы победим?– Аня плакала, а я не понимал почему.

–Конечно, в мае сорок пятого…

–Так долго!– воскликнула девушка.

–Ты же видишь, на себе почувствовала силу врага, что ж удивляться. Только не спрашивай о коммунизме, ладно?

–Уже хотела. Как люди жить будут?

–Да в целом нормально, после две тысячи четырнадцатого станет хуже, войны начнутся, небольшие, но и там будут гибнуть люди, много людей.

–Кто будет воевать?

–Это долго рассказывать, прости, ты все равно не поверишь.

–Почему?

–Потому что воевать будет Украина.

–Как это? Украина же в составе СССР!

–Ага, до девяносто первого года.

–А с кем она будет воевать?

–С Россией.

–Что?!– девушка даже поперхнулась.

–Я же говорю, не спрашивай, не поверишь. Знаешь, ты можешь помочь стране и людям. Выберись, обязательно выберись и сделай так, чтобы бандеровцев, их сейчас ОУН-УПА называют, добили после войны. Если хоть немного этих уродов останется, нацизм вернется, причем уже не в Германии, а именно на Украине.

–Я привыкла во всем тебе верить, поэтому хоть и тяжело, но поверю и сейчас. Но ты сам должен был донести все это до…

–До кого? До Кремля?– смеюсь я и кашляю.– Там все руководство с Украины, они никогда не поверят, что их потомки однажды заявят, что Красная армия не освобождала Украину, а оккупировала, уничтожала украинцев и все остальные народы. Меня никогда бы не допустили до Сталина, но, если бы и допустили, он все равно бы не поверил. Это ты веришь, потому что узнала меня хорошо и знаешь, что я никогда не вру, а он? Думаешь, меня будут слушать полгода или год, чтобы удостовериться в моей честности? Забудь, меня просто шлепнут и все, потому как это проще.