Сестра Вильгельма София, герцогиня Спартанская, готовилась к переходу в православие — это было условие, которое ей поставили эллины. Ярая лютеранка Дона соответствующим образом настроила супруга, и он уже собрался выразить официальный протест греческому правительству. Вмешалась Викки, резонно заявившая сыну, что ему не следует лезть не в свое дело. Вильгельм вновь разразился упреками по адресу матери. Он жаловался Вальдерзее: «Она специально торчит в Берлине», чтобы строить ему пакости. Он назначил ей «щедрое содержание, предоставил несколько замков и вообще позаботился, чтобы она могла делать что хочет или вообще ничего не делать. И вот благодарность!».

Внимание кайзера снова привлекла проблема школьных программ. Некоторые гимназии изменили их в соответствии с пожеланиями главы государства, но далеко не все. Гуманитарные дисциплины по-прежнему преобладали — лишнее доказательство того, что кайзер не был абсолютным монархом. Вильгельм не унимался. 4 декабря он выступил с речью, где страстно полемизировал со сторонниками традиционной системы обучения:

Звезда Вальдерзее между тем неудержимо склонялась к закату. Он понимал это, что и отметил в дневнике 2 января 1891 года. Пришло время расплаты за несоблюдение золотого правила общения с кайзером, которое состояло в том, чтобы беспрестанно выражать восхищение его талантами — хотя бы ораторскими. Вальдерзее винил во всем Каприви, но он должен был отдавать себе отчет в том, что кайзер имел другие причины для недовольства. Вильгельму не нравились экстравагантные планы строительства крепостей, которые представил ему начальник Генштаба; не нашло одобрения с его стороны и создание параллельной дипломатической службы в лице военных атташе (и также любимый проект Вальдерзее). Возможно, кайзеру донесли, что Вальдерзее выразил недоумение, увидев портрет кайзера, который был отправлен в парижское посольство, — Вильгельм был изображен в форме гвардейца, с черными кирасами, в пурпурной мантии и — что, видимо, особенно удивило генерала — с фельдмаршальским жезлом в руке!

17 января Вильгельм вместе с матерью появился на торжествах по случаю десятой годовщины основания рейха. Баронесса фон Шпитцемберг отметила перемены в его внешности — он располнел и слегка обрюзг. В день своего тридцатидвухлетия кайзер сделал подарок Вальдерзее — наградил его большим крестом к ордену Гогенцоллернов и объявил о его переводе на должность командующего округом в Альтону. Округ был не пограничный, и объяснить, зачем там нужен человек с опытом службы в качестве начальника Генштаба, было затруднительно. Вильгельм нашелся: никому другому он не может доверить деликатную миссию — приглядывать за Бисмарком, поместье которого Фридрихсру было как раз неподалеку. Вильгельм пытался подсластить пилюлю генералу и другу, который много раз помогал кайзеру выпутаться из амурных приключений. Новое назначение — не понижение, сообщил кайзер и поделился с Вальдерзее новым видением роли Генштаба: она будет все более уменьшаться, и, соответственно, будет возрастать значение командующих округами. «Начальник Генерального штаба будет при мне чем-то вроде стенографистки, а для этого подойдут те, кто помоложе», — безапелляционно заявил он. Вальдерзее сделал для себя горький вывод: «Он хочет быть начальником генштаба! Боже, спаси и сохрани наше отечество!»

Каприви и Маршалль фон Биберштейн пока не вызывали особых нареканий кайзера. В рождественском послании бабушке, королеве Виктории, Вильгельм написал о своем канцлере: «Я считаю, что это одна из самых достойных личностей, которых когда-либо взрастила Германия». В фаворе оставался и Маршалль. Общее мнение о причинах постигшей Вальдерзее опалы сводилось к тому, что при разборе военных учений он недостаточно высоко отозвался о качествах Вильгельма как военачальника; он, правда, присудил победу той стороне, где командующим был кайзер, но в разговоре с Эйленбургом отметил, что сделал это, поскольку Вильгельм с детских лет привык, что его в любом случае объявляют победителем. Преемником Вальдерзее на посту начальника Генштаба стал граф Альфред фон Шлиффен — «солдат и только солдат». Он с самого начала дал понять, что безоговорочно согласен с тем, чтобы лавры победителя на любых учениях и при любых обстоятельствах доставались Вильгельму.

Большим событием для страны стали заключенные Каприви торговые договоры. Канцлер считал, что перед Германией стоит дилемма — либо экспортировать товары, либо избавляться от лишних подданных. Договор с Россией встретил яростную оппозицию со стороны ост-эльбских помещиков. Вильгельм поддержал канцлера, рассчитывая убить двух зайцев: умиротворить царя Александра, открыв дорогу дешевому российскому зерну на германский рынок, и повысить свою популярность у простого люда, снизив внутренние цены на хлебопродукты. Вскоре семье Бисмарков стало известно, что Вильгельм и Каприви не продлили с Россией «договор перестраховки». Последовали утечки информации в контролируемые Бисмарками органы печати. Одна такая «бомба» взорвалась на страницах «Гамбургер нахрихтен» 26 января 1891 года, накануне дня рождения кайзера. Многие были согласны с бывшим канцлером, в их числе и Хинцпетер. Гогенлоэ выразил мнение, что острые ситуации будут повторяться еще год-два, обстановка станет спокойнее. Внушала опасения популярность Отто Бисмарка, особенно среди студенческой молодежи. В честь бывшего канцлера в ультранационалистическом Страсбургском университете в тот год был устроен огромный праздник — «Коммерс».

После того как Викки переехала в резиденцию под Висбаденом, лед в ее отношениях с сыном постепенно стал таять — лечит не только время, но и расстояние. Викки радовалась отставке Бисмарка. Она согласилась выполнить небольшое дипломатическое поручение сына и 19 февраля с дочерью Маргаритой в сопровождении большой свиты прибыла в Париж. Формальный повод для визита заключался в том, чтобы выразить личную благодарность французским художникам, которые согласились выставить свои полотна на предстоящей в Берлине выставке. Истинная цель поездки состояла в том, чтобы прощупать мнение французов по вопросу возможного сближения двух стран. Первые дни прошли спокойно — Викки посещала различные мастерские и студии, но затем буланжисты устроили демонстрацию протеста, началась антигерманская кампания в прессе, дело дошло до беспорядков. Викки поспешила ретироваться в Лондон.

Главным занятием вдовствующей императрицы стало строительство дворца Фридрихсхоф — памятника покойному супругу. Автором проекта был Эрнст Ине — любимый архитектор семьи. Проект, в котором солидная немецкая основа была расцвечена несколькими деталями в стиле Тюдоров, произвел сильное впечатление на Вильгельма. По воспоминаниям ее служанки, Викки засветилась, получив однажды письмо от сына с приятной новостью: «О, такой чудесный подарок от Его Величества! Подумай только: он отдал мне старую крепость в Кронберге, и я могу переделать ее по своему вкусу! Есть чем заняться!»