же время совершенно правильным. Именно здесь мне суждено быть, именно этого я хочу. Предложите мне пост президента, бассейн, полный золота, весь Тадж-Махал, и я бы выбрала это.

Его руки касаются моей груди. Он берет одну из них в рот, посасывая сосок так, что моя спина выгибается, а глаза закатываются.

― Боже мой, Тео… Боже мой…

Он останавливается на мгновение, наши ноги спутаны, его рука в моих волосах.

― Подожди, подожди… ― говорит он, создавая небольшое пространство между нашими ртами. ― Ты не хочешь этого делать…

― Хочу.

Он внимательно смотрит мне в глаза.

― Ты уверена?

― Салли, если ты не возьмешь меня прямо сейчас, я не переживу эту ночь. Ты мне нужен.

Я не знаю, кто эта девушка, которая вцепилась в Салливана и целует его так, будто пытается высосать душу из его тела, но она права — мне это нужно.

Мое вожделение к нему — это грозовые тучи, готовые пролиться. Мы не можем вернуться к голубым небесам, пока не пойдет дождь.

Это безрассудно и противоположно тому, чего, как я говорила, хочу, но мне уже все равно. Я хочу его. И если он отвергнет меня после этого, если все это закончится, это не имеет значения. Потому что правда в том, что мне и так будет больно. Я обманывала себя, когда думала, что могу не пострадать.

Я уже без ума от Салли.

Я была влюблена в него все это чертово время.

Это была ложь… притворяться, что все это не по-настоящему.

Я хочу его так сильно, что приму все, что смогу получить, даже если это всего лишь притворство еще на несколько недель. Я окунусь в свои фантазии и проживу их так полно, что у меня останутся хотя бы воспоминания после того, как он меня бросит.

Я могла бы годами жить, наслаждаясь воспоминаниями о том, как хорошо мне сейчас, его руками на моей груди, его губами на моей шее…

Это намного лучше, чем я представляла, чем когда-либо могла представить… пока эта страсть пылает на моей коже, в моих легких, бурлит в моем животе, я буду сгорать каждое мгновение.

Его горячий рот тянется к моей шее, его язык ласкает мою грудь. Наши ноги переплетены, раскаленный стержень его члена упирается мне в бедро. Я обхватываю его рукой и сжимаю. Все тело Салли напрягается, и он стонет, обнимая меня и захватывая мой рот.

Мы катаемся по его кровати, путаясь в простынях, которые так сильно пахнут им, что это сводит меня с ума.

― Однажды я пробралась сюда… ― признаюсь я. ― И мастурбировала в твоей постели.

― Какая грязная девчонка… ― рычит Салли, прижимаясь к моей шее. ― Когда это было?

― В мой первый день здесь.

Его возбужденный смех бурлит в моей крови.

― О чем ты думала?

― О выражении твоего лица, когда Ангус коснулся моей руки…

Салли издает низкий звук, он точно знает, о чем я говорю.

― Я ненавижу, когда он ведет себя так, будто ты принадлежишь ему… потому что ты принадлежишь мне. ― Что-то сжимается у меня в животе, горячее и волнующее.

― Скажи это еще раз… ― шепчу я.

― Что?

― Что я принадлежу тебе…

Салли обнимает меня, путаясь руками в моих волосах. Он смотрит мне в глаза и прижимает к себе.

― Ты моя, ― рычит он. ― Моя и ничья больше.

Его член прижимается ко мне, горячий и пульсирующий. Я раздвигаю бедра.

― Тогда возьми меня.

Не отводя глубоких темных глаз, Салливан проникает в меня. Он проталкивается внутрь, медленно и неумолимо, жар и трение настолько невыносимо интенсивны, что переходят грань между болью и наслаждением.

Он заполняет меня медленно, мучительно медленно, давая мне время растянуться вокруг него. Его глаза смотрят на меня, его губы касаются моего рта. Я дышу им, чувствую его вкус и вбираю его в себя.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем наши тела полностью слились. Время словно растягивается. Воздух густой, как мед, восприятие плавится. Мое тело становится его телом, а его ― моим, соединенным вместе, одним существом, связанным этим всепоглощающим чувством.

Если это и есть секс, то, наверное, все, что я делала раньше, было лишь притворством. Потому что я никогда не испытывала ничего подобного.

Салли достаточно силен, чтобы раздавить меня, но он держит меня, как драгоценный фарфор. Он подхватывает меня на руки, как куклу, поднимает и опускает на свой член. Теперь я сверху, смотрю ему в лицо, но он все еще контролирует ситуацию. Его руки обхватывают мою талию. Наклон его запястий смещает мои бедра. Он раскачивает меня, заставляя оседлать его.

Его тело выгибается подо мной. Он приподнимает бедра, толкаясь в меня, и тянет меня вниз руками. Мои ладони лежат на его груди. Мои волосы свисают вокруг нас, как занавес.

Его руки исследуют мое тело, пробегая вверх и вниз по бокам. Он берет в руки мою грудь, приподнимает ее, играет с ней. Его большие пальцы скользят по моим соскам, дразнят их, вытягивают.

― Эта грудь, это тело, эти губы… ― Его горящие глаза смотрят в мои. ― Ты богиня, Тео. Я поклоняюсь тебе.

Я хорошо научилась понимать, когда Салли лжет.

Когда он смотрит на меня сейчас, его слова — чистая, неприукрашенная правда, он смотрит на меня и видит что-то неземное.

Оно там, отражается в его глазах, то самое лучшее и прекрасное, кем я могу быть, то, кем я являюсь сейчас, в этот момент, благодаря ему.

Когда мать Ахилла хотела сделать его бессмертным, она держала его над огнем. Я купаюсь в пламени Салли, в жаре его тела, в огне его глаз. Оно разливается по моим венам. И я сгораю в этом огне, зная, что, когда все закончится, я уже никогда не буду прежней.

Салли обхватывает мою талию, пальцы впиваются в нее. Он вонзается в меня, сильнее, быстрее, заставляя меня двигаться навстречу, заставляя мою грудь подпрыгивать.

Каждый толчок проносится сквозь мое тело. Каждый вдох воспламеняет меня.

Я все быстрее двигаюсь на нем, а он ласкает меня руками.

Затем я соединяю наши руки и наклоняюсь, чтобы поцеловать его, под пологом моих густых темных волос. Его руки сжимают мои, и он поворачивается, чтобы прошептать мне на ухо:

― Кончи для меня, малышка…

Я глубоко целую его, используя вкус его рта, чтобы перейти грань.

Я падаю вниз, вниз и вниз по