– А ты? – спросила я только для того, чтобы выиграть время.

– Я не мог сомкнуть глаз. В моей голове было воспоминание, которое просто не отпускало меня, – грубый подтекст в его голосе заставил меня зажмуриться. Престон же бросил на меня вызывающий взгляд.

Я собрала все свое мужество, потому что не имела права дальше откладывать эту тему.

– Престон, я думаю, нам нужно поговорить.

Он остановился посреди коридора.

– Звучит серьезно. Ты ведь еще не забеременела от наших поцелуев, правда? – он скривил рот в насмешливой улыбке, но я не купилась на его поведение. Тактика сокрытия своей неуверенности с помощью шутки еще больше усложнила мне задачу раскрыть ему свои чувства.

– Может, присядем где-нибудь?

Лицо Престона помрачнело.

– Что ты хочешь мне сказать, Джун? Просто скажи, наконец.

– Я хочу поговорить с тобой о нас.

– И? Что с нами?

Я глубоко вдохнула.

– Ты мне нравишься, Престон, но…

Он мучительно застонал.

– Джун, пожалуйста, не делай этого. Не надо говорить мне эту чертову дружескую ерунду, иначе меня сейчас стошнит.

– Я просто хочу быть честна с тобой. Ты мне нравишься, правда. Но я не думаю, что этого достаточно…

Его глаза сузились.

– Ты давала нам шанс?

– Естественно. Я пыталась, и мне хотелось бы, чтобы мои чувства были другими.

Он сделал шаг ко мне. Его глаза гневно сверкнули.

– Это так? Ты в самом деле пыталась?

– Мы целовались, но это не похоже на…

Он фыркнул.

– Не так, как с Блейком?

Фраза попала точно в цель, хотя я не хотела в этом признаваться.

– Не похоже на то, как должно быть. – Осторожно я подняла руку и положил ее на плечо Престона. За последние несколько недель мы стали ближе друг к другу, и, если бы у меня был выбор, я бы мгновенно влюбилась в него. Но мой разум не контролировал чувства.

Престон отклонился в сторону, и я отдернула ладонь.

– Оставь это, Джун. Ты можешь поберечь свою проклятую жалость. – Его голос звучал жестко, в нем слышалась смесь гнева и горечи. – Я не знаю, что тебе еще нужно, чтобы наконец ясно видеть и чувствовать. Между нами что-то есть, и я наконец готов полностью отдаться человеку. Безоговорочно. И что ты делаешь? Ты гоняешься за Блейком, как собака. Но он помолвлен, Джун. Его поезд ушел.

Я знала, что он хотел обидеть меня этими словами, что это говорила только его собственная обида, тем не менее было больно.

– Мне жаль, Престон, – сказала я, потому что, по-видимому, не имело смысла говорить об этом дальше. – Мне очень жаль.

– Так и должно быть. – Его взгляд был ледяным, и я почувствовала, как близость между нами исчезает. Как медленно строившиеся мосты, интимность и открытость были разрушены в один миг.

Престон обиженно посмотрел на меня, прежде чем запихнуть свой смартфон в карман и молча вставить наушники себе в уши. Затем он просто оставил меня стоять.

– Эй, с тобой все в порядке? – спросила я Лили, когда мы снова сидели в кабинете Уинстона Черчилля в первый день занятий после каникул. После нашей ссоры Престон упорно избегал меня. Впрочем, он, похоже, был не единственным. – Я почти ничего не слышала от тебя в последнее время, и твои сообщения в WhatsApp почему-то становятся все короче и короче.

Лили спустила с плеча рюкзак и села рядом со мной, прежде чем пожать плечами.

– Все в порядке. Просто было много всего.

Я нахмурилась. Вообще-то я планировала поговорить с Лили о Престоне, но после того, как она замкнулась, у меня пропало желание это делать. Но постепенно мне это надоело, потому что голос Лили звучал не так, как будто все было в порядке.

– Давай поговорим об этом? – спросила я, пока Лили молча доставала свои вещи.

– О чем? Что ты боролась на языках со своим кузеном?

При ее словах я поморщилась.

– Обязательно так это называть?

Разложив все на столе, она впервые посмотрела мне в глаза.

– Как бы ты это назвала?

– Поцелуй, – спокойно ответила я. – На самом деле, это были два поцелуя, но, скорее всего, это был своего рода эксперимент. – Если быть честной с собой, я всегда чувствовала, кому принадлежит мое сердце.

– Если эксперимент был про то, чтобы вызвать у меня рвотные позывы, это сработало.

Вздохнув, я опустилась на стул.

– Не могла бы ты перестать ревновать? Между Престоном и мной ничего не происходит. Я думала, что смогу разрушить проклятие, если влюблюсь в него. Но, к сожалению, не сработало.

– Думаешь, я ревную? Его? – Лили звонко смеялась. – Умоляю тебя. Ты можешь спросить меня, буду ли я ревновать, если ты поцелуешься со своим дворецким.

– Это отвратительно, Лили.

– Верно, так и есть, – сухо ответила она, когда Грейсон вошел в класс и сел позади нас.

– Неприятности в раю? – спросил он, переводя взгляд с меня на Лили и обратно.

– Лили не устраивает, что мы с Престоном целовались в канун Нового года, – резюмировала я.

Грейсон с жалостью посмотрел на нее.

– Все еще этот новогодний поцелуй, дорогуша? Я надеялся, что во время оставшихся дней каникул все это порастет травой.

Лили скрестила руки на груди.

– Здесь не на чем выращивать траву.

Грейсон сохранял спокойствие.

– Никогда не стоит бросать эту фразу перед Фрэнком Бернштейном. Я слышал, что он устроил себе дома небольшую конопляную плантацию.

– Давайте сменим тему, – жестко оборвала его Лили.

Вздохнув, я откинулась назад.

– Как скажешь. Грейсон, я слышала о твоем дедушке. Мне очень жаль.

– Спасибо, дорогуша. – Грейсон храбро улыбнулся. – Это был только вопрос времени. В конце концов, он просто мирно уснул.

При этих словах Лили сочувственно положила руку ему на плечо.

– Мне тоже жаль.

Он пару раз моргнул, прежде чем пожал плечами.

– Таково течение жизни. У всего есть начало и конец.

Фраза напомнила мне запись в дневнике Скарлетт, в которой использовалась подобная формулировка. Тут же мне подумалось о Блейке. Нам оставалось всего тринадцать дней. Меня сводило с ума то, как время утекало сквозь пальцы. После того как несколько раз безуспешно перебрала содержимое подоконника тети Катарины, я вынуждена была признаться себе, что у нас нет никакого нового способа снять проклятие. В конечном счете нам оставалось только надеяться, что Блейк выживет, если сядет в самолет и покинет страну. Я знала, что он уже купил билет до Новой Зеландии, при этом я питала то же опасение, что и Вайолет: что он умрет другим способом, потому что от проклятия просто невозможно убежать.