Непобедимые окружили Гаруна и его приспешников, постепенно приходя в себя и оттесняя их. Численностью они существенно превосходили противника. Около полудюжины остались возле Ученика и его жены.

Эль-Мюрид прижал к себе Мерьем, не обращая внимания на пропитывающую его одежду кровь. Он думал, что она умерла, пока не послышался слабый голос:

– На этот раз у меня все получилось, да?

Застигнутый врасплох, он рассмеялся сквозь слезы:

– Да, конечно. Эсмат! Где ты, Эсмат? – Он схватил кого-то из Непобедимых. – Приведи врача, быстро!

Эсмата нашли прячущимся в тени каменного уступа, за грудой скарба, и без особых церемоний швырнули к ногам Ученика.

– Эсмат, Мерьем ранена. Дьявольское отродье… Вылечи ее, Эсмат.

– Повелитель, я…

– Эсмат, молчи и делай, что тебе говорят. – Голос Эль-Мюрида звучал жестко и холодно.

Взяв себя в руки, врач повернулся к Мерьем. Он был ближе к господину, чем кто-либо, кроме Бича Господнего, – ближе во многих отношениях. Его господина могла полностью сломить потеря жены. Даже всей веры Эль-Мюрида, сколь бы велика та ни была, могло не хватить, чтобы его поддержать.

Насеф подъехал к зятю, нервно расхаживавшему туда и обратно.

– Мы победили, повелитель! – радостно объявил он. – Мы захватили Аль-Ремиш. Мы заняли Святейшие храмы Мразкима. Враг превосходил нас вдесятеро, но паника поразила их, подобно чуме. Даже наемники бежали. – Насеф взглянул на луну, словно размышляя, не вызвал ли панику некий небесный всадник от имени избранного орудия. Он вздрогнул – все сверхъестественное было ему противно. – Мика, ты можешь стоять спокойно?

– Гм? – Ученик впервые заметил Насефа. – Что такое?

Бич Господень спешился. Стройный, с жесткими чертами лица, обладавший мрачной привлекательностью тридцатилетний молодой человек, носивший множество боевых шрамов, был из тех генералов, что возглавляют атаку в первых рядах.

– В чем дело, Мика? Проклятье, да стой ты спокойно и ответь мне!

– На нас напали.

– Здесь?

– Отродье валига, Гарун. И чужеземец, Мегелин Радетик. Они точно знали, где искать. – Эль-Мюрид обвел вокруг рукой. – Шестьдесят два убитых, Насеф. Хорошие люди. Некоторые были с нами с самого начала.

– Удача – непостоянная сука, Мика. Они бежали и случайно наткнулись на вас. Неприятно, но на войне такое случается.

– Случайно ничего не бывает, Насеф. Всевышний и Тьма сражаются друг с другом, и мы лишь следуем их указаниям. Они пытались убить Сиди. Мерьем… – Он разрыдался. – Что я буду без нее делать, Насеф? Она – моя сила, моя опора. Почему Всевышний требует таких жертв?

Насеф его не слушал – он уже искал сестру. Шаг его был решителен, а в голосе звучала ярость. Ученик заковылял следом за ним.

Мерьем была в сознании. Она слабо улыбнулась, но ничего не сказала. Врач весь дрожал, пока Насеф его допрашивал, – Бич Господень отличался взрывным характером и пользовался дурной репутацией. Присев, Эль-Мюрид взял жену за руку. В глазах его заблестели слезы.

– Все не так плохо, – сказал Насеф. – Я видел многих, выживших и после худшего. – Он похлопал сестру по плечу, и та вздрогнула. От обезболивающих Эсмата она отказалась. – К тому времени, когда девочке придет пора получить имя, ты будешь уже на ногах, сестренка. – Он крепко сжал плечо Ученика, Эль-Мюрид едва не вскрикнул. – Они за это поплатятся, брат. Обещаю. – Он подозвал Непобедимого. – Найди Хаджа. – Хадж был главным телохранителем Эль-Мюрида. – Я дам ему возможность исправить ошибку. – (Непобедимый уставился на него.) – Ну же, давай, – негромко, но жестко бросил Насеф, и воин умчался. – Мы потеряли множество людей и преследовать врага не сможем, хотя мне и хотелось бы отправиться в погоню за наемниками. Мика, иди в город. К тому времени, когда ты туда доберешься, Храм и Королевский двор должны быть уже очищены.

– А ты?

– Погонюсь за Гаруном и Мегелином Радетиком. Это все, что осталось от семьи валига.

– А король Абуд и принц Ахмед?

– Ахмед убил Абуда, – усмехнулся Насеф. – Он был моим человеком. Как же он расстроился, когда я не позволил ему стать королем!

Ученик чувствовал скрытое за похвальбой Насефа тщеславие. Насеф не был истинно верующим – он служил только себе самому. Он был опасен – и вместе с тем незаменим. На поле боя ему не было равных, за исключением, пожалуй, сэра Тури Хоквинда – капитана наемников, который теперь лишился работодателя.

– Мне пойти с тобой?

– Я хочу сделать все сам. – Он снова зловеще усмехнулся.

Эль-Мюрид попытался возразить – ему не хотелось оставаться одному, если Мерьем умрет. Во время разговора появились его сын и дочь. У Сиди был скучающий вид, взгляд же девочки пылал от ярости. Она очень походила на своего дядю, но в ней было и нечто большее – сочувствие, полностью незнакомое Насефу. Насеф не признавал никаких ограничений или чувств, не присущих ему самому. Она молча взяла отца за руку, и на мгновение он почувствовал облегчение, словно Эсмат дал ему снадобье.

Он вдруг понял, что сегодня обезболивающие Эсмата ему не понадобятся, хотя волнение и тревога обычно лишь усиливали боль в старых ранах и от проклятия звереныша Гаруна. Валиг не довольствовался тем, что на десятилетие загнал их движение в бутылочное горлышко Себиль-эль-Селиба, – он еще и обучал своих щенков колдовству. Королевство следовало освободить от подобной ереси! И этого недолго осталось ждать – сегодня начнутся последние родовые схватки Царства Мира.

Эль-Мюрид посмотрел на отважно державшуюся Мерьем, подумав, не слишком ли велика цена рая.

– Насеф?

Но Насеф уже отправился в погоню за щенком валига, возглавив большую часть телохранителей. Сегодня ночью мальчишка стал последним претендентом из рода Квесани на Павлиний трон Хаммад-аль-Накира. Без него роялистские лакеи зла остались бы без объединяющей идеи.

В сердце Ученика гноилась мрачная, злобная и мстительная рана, хотя душой его послания к избранным всегда были любовь и прощение. В ночи слышался стихающий топот копыт всадников.

– Удачи, – прошептал Эль-Мюрид, хотя подозревал, что Насефом движет не одна лишь месть.

Девочка сжала его руку и прижалась лбом к груди:

– С мамой ведь все будет хорошо, да?

– Конечно, милая. Конечно.

Он послал в ночь безмолвную молитву.

Пустыня пылала, словно адская кузница, на которую солнце обрушивало раскаленный молот. Бесплодная земля яростно сопротивлялась, отражая жар и превращая его в мерцающие призраки древних океанов. На севере высились угольно-синие острова – горы Капенрунг, образовывавшие далекий берег реальности. На протяжении многих миль путников преследовали миражи и песчаные дьяволы-ифриты. Ветра почти не было, и не слышалось ни звука, кроме тех, что издавали животные и пятеро юношей, которые, спотыкаясь, шли в сторону гор. Не ощущалось и никаких иных запахов, кроме их собственных. Единственное, что они чувствовали, – жару и тупую изматывающую усталость.