Темнота приняла его в нежные объятия. На мгновение показалось, будто он видит прекрасную плачущую женщину, и он понял, что увидел обличье смерти. Он вспомнил о приближающемся Биче Господнем, а потом все исчезло.

Гарун очнулся в тепле, при свете дня, прекрасно себя чувствуя. Над ним стоял сгорбленный старик, разглядывая его раны, а со стороны входа наблюдал бесенок. Гарун лежал внутри башни, которая ничем не походила на руины. Он попытался встать, но старик удержал его:

– Дай мне закончить.

Старик говорил с незнакомым акцентом. Несмотря на обнадеживающую улыбку, в голосе звучали печальные нотки.

– Который час? Как долго я здесь?

– Три дня. Тебе нужно было отдохнуть.

Гарун рванулся, но старик изо всех сил надавил ему на грудь.

– Мои люди…

– Они все живы и здоровы. Отдыхают и исцеляются у подножия башни. Твои враги их не найдут. Малыш!

Малыш-бесенок принес медное, потускневшее от времени зеркало.

– Посмотри в свои глаза, – сказал старик, сделав замысловатый жест пальцами.

Гаруна настолько потрясли перемены в собственном облике, что сперва он ничего больше не заметил. От юности не осталось и следа. Кожа потемнела, худое вытянутое лицо превратилось в изнуренную маску смерти. Ястребиный нос заострился, глаза ввалились. Гнев и боль прорезали на лбу глубокие морщины.

Но затем он начал различать в глубине собственных глаз охотников. Бич Господень и два десятка Непобедимых неумолимо шли по следу. Но что-то было не так. В их глазах пылало безумие, и они ни разу не взглянули в сторону башни, хотя их отделяло от нее меньше мили.

– Они идут по собственным следам вокруг Цитадели, – сказал старик и рассмеялся словно ненормальный. Гарун увидел в его взгляде злобу, которая тут же сменилась грустью. – Четыреста зим отчаяния, – замогильным тоном проговорил его спаситель. – И наконец ты пришел. Надеюсь, что это ты. Я молюсь, чтобы ты оказался тем единственным. Это бремя начало меня утомлять, и я тоскую по объятиям Темной Госпожи.

Гаруну казалось, будто старик обращается к некоей аудитории, состоящей из него одного. Но слова его ни в чем не убеждали.

– Где я? – спросил Гарун.

– Это место не имеет названия. Просто сторожевая башня. Когда-то у нее был номер, но я его забыл.

– Кто ты? – (Старик его словно не слышал.) – Почему ты мне помогаешь? Если помогаешь?

– Потому что ты тот, в чьих жилах течет Кровь. Потому что ты – кандидат.

– Кандидат? – нахмурился Гарун. – На что?

– На Невидимую корону.

Каждый ответ все больше сбивал Гаруна с толку.

– Почему ты тут прячешься? Это самая необжитая часть Хаммад-аль-Накира. – Унаследованные от Радетика пытливость и скептицизм не давали ему спокойно принять ответы старика. – Лучше расскажи историю получше, старик. Все это чушь и пустая трата времени. Мне нужно двигаться к границе.

Старик удивленно и вместе с тем разочарованно посмотрел на него:

– Я сын Этриана из Ильказара, мудреца, предсказавшего Падение. Он не сумел предотвратить катастрофу. Когда рушилась имперская столица, он, надеясь однажды возродить империю, тайком переправил меня и символы имперской власти через ряды осаждавших город. А затем поселил в этой башне, велев ждать появления подходящего наследника империи – того, кого пошлет судьба. Кого-то, в чьих жилах течет Кровь. Я должен испытать его и – если он окажется достоин – наделить его имперской властью. Мой отец собирался ко мне присоединиться, но его убили. Я оказался заперт здесь на четыре столетия, и за это время не появился ни один кандидат.

Рассказ старика вполне соответствовал известной истории и старой легенде. Но когда Гарун, уже представив собирающиеся под его имперским штандартом войска, задал конкретные вопросы и получил лишь уклончивые ответы, доверие к старику угасло.

– Будь серьезнее, старик. Ты все время увиливаешь, словно заяц, за которым гонится фенек. Либо отвечай, либо уходи.

Старик побагровел, выругался и вышел. Малыш-бесенок хихикнул, подмигнул Гаруну и вышел следом. Гарун уставился в бронзовое зеркало, глядя на идущего по нескончаемому следу Насефа. Ему хотелось спуститься, забрать Браги и двинуться дальше, но вместо этого он заснул.

Той же ночью старик вернулся.

– Идем со мной, – сказал он.

Озадаченный Гарун последовал за ним на парапет башни, освещенный призрачным лунным светом. Вдали виднелись человеческие фигуры, упрямо идущие по кругу.

В центре парапета покоился на треноге молочно-белый шар, испускавший мягкое свечение.

– Посмотри в него, – велел старик.

Гарун посмотрел – и перед ним возникло прошлое. Он увидел, как погибают отважной смертью его отец, брат, дядя и король Абуд. Он увидел стычку между Ахмедом и Насефом. И он не мог отвести взгляда, хотя каждая секунда казалась ему мучительной вечностью. Что-то заставляло его внимательно наблюдать за действиями Насефа.

Сцена изменилась. Он узнал пустыню возле руин Ильказара. Неподалеку кружила орда всадников.

– Это роялисты, – сказал старик. – Они начали собираться, как только разошлись известия из Аль-Ремиша. – Картинка мигнула, и время сменилось. – Сегодня же, но раньше. Это люди Эль-Мюрида, под командованием Карима и эль-Кадера. Они по собственной инициативе отправились следом за Насефом и Учеником.

Враг выследил войско роялистов и атаковал. Роялисты рассеялись, словно солома на ветру, и несколько минут спустя не осталось никакой основы, на которой могло бы возродиться их дело. Гарун вздохнул. В качестве таковой теперь могли послужить лишь лагеря за границами Хаммад-аль-Накира, о которых распорядились его отец и Мегелин.

Гарун предвидел унылое будущее – изгнание и войну. И постоянную угрозу со стороны кинжала-убийцы харишей.

Что-то прошептав над шаром, старик показал ему, как это могло бы выглядеть. Нескончаемое бегство и страх, частые минуты отчаяния. От подобной перспективы Гаруна пробрала дрожь.

– Но вовсе не обязательно должно быть именно так, – сказал старик. Картинка снова несколько раз мигнула. – Вот здесь… здесь… и здесь. Мы можем вернуться назад. Мгновение слепоты, неверный удар меча, лошадь, споткнувшаяся в неудачную минуту… Любая мелочь может изменить ход истории.

– Ты можешь это сделать?

– Если захочешь. – Вновь появилось сражение на фоне руин. – Вот здесь был неправильно понят приказ.

– Слишком уж просто, – пробормотал Гарун, хотя сам не был в том уверен. – Но соблазнительно.

Чему там учил его Мегелин?

– Какова цена?

Цена должна быть обязательно. Бесплатно ничего не происходило. И чем сильнее ему этого хотелось, тем больше он понимал, насколько дорого это обойдется, – возможно, цена будет намного более жестокой, чем та, которую он уже заплатил.