– А чего ты, Андрюша, улыбаешься?

– Радуюсь, Гриша.

– Службу нести надо. Еще нагуляешься. Давай, найди всех наших да собери у Благовещенского собора! Там разберемся, кто и что в эти дни делать будет.

– Без князя Дмитрия?

– Где я тебе возьму его? Он рядом с государем. Без него управимся, дело-то не хитрое.

– Ладно. Значит, у собора?

– Да. И давай живее!

Венчание на царство было объявлено большим государственным праздником, который продолжался несколько дней. Народ гулял под неумолкаемый колокольный звон. Посланцы царя щедро раздавали людям милостыню. Ближайшие бояре награждались чинами, землями. Как и при рождении Ивана, была объявлена амнистия. Узников, не совершивших тяжких преступлений, освободили из тюрем. По всей Москве для народа выставлялись столы с бесплатным угощением. Раздавались хлеб, мясо, вино. Обряд венчания на царство закреплял за Иваном особое положение в государстве, показывал избранность царя Богом.

После праздников начались смотрины девиц, доставленных во дворец по указу. Обычно их собирали по пять-шесть и вводили в палату. Царь сидел на троне в окружении митрополита и ближних бояр и смотрел на них. Он искал глазами ту единственную, которая запала ему в душу, но день проходил за днем, а дочь умершего окольничего Захарьина не появлялась.

Только на третий день Иван увидел ее. Красивую, стройную, хотя и невысокую девицу со скромно опущенными глазами. Сердце его заныло, неловкость сковала члены.

Бояре подумали, что царь и на этот раз не выберет невесту. Князь Юрий Глинский хотел было уже проводить девиц восвояси.

Тут Иван заставил себя перебороть неловкость, вдруг поднялся и сказал:

– Погоди, князь! Присядь на место.

Князь Юрий не без удивления выполнил требование царя.

Иван обошел девиц, остановился у крайней слева и спросил:

– Как зовут тебя, красавица?

Девушка, не поднимая глаз, тихо произнесла:

– Анастасия Захарьина.

– А чего очи потупила, Анастасия?

– Неловко мне.

– Разве я такой страшный?

– Нет! Неловко.

– Кто же воспитал такую стеснительную скромницу?

– Матушка. Батюшка наш, Роман Юрьевич, помер.

– Значит, ты, как и я, сирота?

– У меня мама жива.

– Да. – Иван вздохнул. – А вот у меня, кроме брата младшего, нет никого.

– Плохо.

– Ты жалеешь меня?

– Нет, государь.

– Почему?

– Сильных не жалеют. А ты таков!

– Откуда тебе это известно? – спросил Иван, польщенный словами девицы.

– Так люди говорят.

– Скажи мне, Анастасия Захарьина, должно ли девице выходить замуж не по любви?

Анастасия подняла глаза на царя и словно пронзила его сердце взглядом своих черных, красивых очей.

– Нет, но коль судьба такая выпадает, что делать? Приходится мириться.

– А скажи, люб ли я тебе, девица?

– Не знаю, государь.

– Это хорошо, что говоришь честно. Многие без раздумья ответили бы, что люб.

Кроткая Анастасия тоже неожиданно задала вопрос:

– А тебе, государь, я нравлюсь?

– Да, – ответил Иван и смутился. – Нравишься! – вырвалось у него. – Пытаясь скрыть смущение, он спросил: – Пойдешь за меня?

Анастасия вновь потупилась и произнесла:

– Коль предложишь, пойду.

Иван взял Анастасию за руку и вывел на середину палаты.

Он взглянул на митрополита, бояр и заявил:

– Вот моя невеста, Анастасия Захарьина. Готовьте венчание. Смотрины остальных девиц прекратить. О моем выборе известить всех. Освободите палаты. Митрополита же прошу задержаться.

Выбранную невесту и всех прочих девиц увели, ушли и ближние бояре. В палате остались только Иван и митрополит Макарий.

Шестнадцатилетний царь спросил:

– Как тебе мой выбор, владыка?

– Что сказать, царь? Выбор достойный. Мыслю, лучше кроткой, благочестивой Анастасии невесты и не сыскать. К тому же она красива, а главное, рода хоть и не самого знатного, но нашего, русского. Один ее дядя, боярин Михаил Юрьевич, был близок к отцу твоему. Другой, Григорий, никогда не поддерживал сторону Шуйских и не участвовал ни в каких боярских смутах. Но я видел, государь, что твой выбор не очень обрадовал князей Глинских. Насколько мне известно, после твоего отказа жениться на иностранке они прочили тебе невесту из рода…

Иван прервал митрополита:

– Прости, владыка, мне совершенно безразличны намерения дядьев. Теперь решения я буду принимать сам, единолично.

– Не советуясь со мной? С Боярской думой?

– Я сказал, что решения буду принимать сам, а советы готов выслушать от кого угодно, и в первую очередь, конечно же, от тебя.

– Вижу, не питаешь ты приязни к боярам. Но без них править страной нельзя.

– Боярин боярину рознь.

– Ты что-то решил насчет думы?

Иван улыбнулся.

– Владыка! Давай-ка сначала завершим начатое, а уж после венчания с Анастасией поговорим о будущем.

– Ты прав. Но ссориться с князьями Глинскими не советую! Все же они родня тебе, да и влияние их на бояр значительное.

– У князей Шуйских тоже было значительное влияние. Особливо у Андрея, и где он сейчас? В аду, вместе со своими братьями. Когда я решил казнить его, у меня не было той власти, которая есть сейчас. Крепким может быть только то государство, правитель которого силен, но справедлив. Он должен уметь не только казнить, но и прощать тех, кто не выступал против государства. Личные обиды я готов извинить, преступления же против народа, государства, православной веры – никогда. На том крепко стоять буду.

– Да, – проговорил митрополит. – Ты сильно изменился за совсем короткий срок. Размышляешь так, как и подобает правителю великой страны, что радует. Помни, царь, я всегда на твоей стороне, а со мной и наша православная церковь. Об одном хочу предупредить. Безграничная власть таит в себе множество соблазнов. Правитель, поддавшийся им, из государя превращается в тирана, из православного христианина – в слугу дьявола. Не забывай этого никогда.

– Я буду помнить о том, владыка. Еще раз прошу, поторопись с венчанием. Слишком много дел предстоит мне сделать в самое ближайшее время.

На этот раз улыбнулся митрополит Макарий.

– А мне кажется, что не только дела государственные торопят тебя, государь, но и желание скорее быть с Анастасией.