Лиам появляется рядом со мной и выглядит помято. Мы так и не поговорили, и сейчас не лучший момент, но я не могу удержать все вопросы, которые рвутся наружу.

– Вы друзья?

– И тебе привет. – Он сначала целует в щеку меня, а затем Валери. – Да, мы друзья.

– Ты скрывал это от меня?

– Нет.

– Мы сегодня общаемся односложными ответами или что? – начинаю закипать я.

– Эй, не обижай моего друга, злюка. – Валери тычет в меня пальцем. – Лиам, она сегодня в своем обычном недотрах-настроении. Может, и к лучшему, что этот мистер Гринч снова появился. Наконец-то твою клумбу польют.

Я не собираюсь соглашаться и говорить, что в моей клумбе действительно гребаная засуха. Вместо этого я отталкиваю эту парочку и встаю на свою позицию.

– Боже, девочки, я не хочу знать о ваших клумбах и о том, кто их поливает. Пощадите меня, – стонет Лиам.

– Почему мистер Гринч? – спрашиваю я.

– Однажды ты запретила называть его чудовищем, поэтому я решила называть его так. Тем более рядом с ним вчера вился какой-то Макс. Все идеально сходится. – Она прихлопывает в ладоши.

Лиам раскатисто смеется, до сих пор не зная, что он сам является Гастоном. Не жизнь, а сказка.

– Ты проводишь меня до работы? Нам нужно поговорить. – Я заглушаю агрессию, обращаясь к нему мягким тоном.

– Да, – вздыхает он.

Несмотря на все напряжение, занятия в академии проходят лучшим образом. Мое колено сегодня меня не беспокоит, и мы с Лиамом отлично исполнили нашу партию, предназначенную на главную роль. Бриттани весь день извергала очередной яд и кричала на своего партнера из-за того, что он якобы ограничивает ее в движениях. Бедный парень, ему точно потребуется психиатр после окончания учебы.

Весь день я не перестаю поглаживать наклейку на своем телефоне. Как будто чем больше по ней провести, тем скорее всплывут ответы на все мои вопросы. Рука то и дело тянется к подвеске на шее. Она всегда была моим источником силы, несмотря на то, что стала постоянным напоминанием о Леви.

Моя работа находится вблизи академии. Я занимаюсь уроками балета с маленькими детьми от трех лет. Мне посоветовала эту работу моя преподавательница еще на первом курсе, когда узнала, что полная стипендия выделяется не всем учащимся. Я сразу ухватилась за эту возможность, особенно когда узнала, что на занятия приводят детей-сирот. Это придало мне некий смысл жизни, ведь если нет возможности иметь своих детей, то можно порадовать тех, кто лишен родителей.

Сначала я думала, что преподавать – не мое, но затем втянулась. Возможно, это гены моей мамы, которая родилась для того, чтобы обучать детей. Все малыши очень разные, со своими страхами. Кто-то боится темноты, кто-то стесняется своей внешности, но все они по-своему индивидуальны. До сих пор мое сердце обливается кровью, когда кого-то из детей забирает любящий родитель, а кого-то воспитатель, который просто является промежуточным этапом, прежде чем у этих малышей появится семья. Мне хочется помочь каждому из них.

Я сильнее кутаюсь в шарф, чтобы скрыться от холодного ветра. Мартинсы шлепают по лужам в такт моему сердцебиению.

– Мы будем играть в молчанку? – спрашиваю я.

– Я думал, тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями, – отвечает Лиам, идя со мной в ногу.

– Не нужно. Я просто не понимаю, как тебе удалось совмещать дружбу с нами двумя, чтобы мы об этом не знали.

– Поначалу было сложно. Особенно когда я видел, как вы оба распадались у меня на глазах. Я не мог занять ни одну из ваших сторон, потому что мне в равной степени было жалко вас обоих. Решение Леви было неверным, нет смысла спорить по этому вопросу, но у него имелись свои причинно-следственные связи, за которые нельзя его винить. По крайней мере, мне. Я не мог бросить его, ведь он остался бы совсем один. И не уверен, смог бы Леви выбраться из своего состояния живым.

Я слушаю Лиама и соглашаюсь с каждым сказанным словом, но это не уменьшает прожженную дыру в груди. Множество раз мне удавалось оправдать поступок Леви. И ровно столько же раз я вспоминала себя одну в той палате. Злость давно прошла, осталась огромная рана, которая никак не может зажить. Она болит и болит, словно требуя какого-то несуществующего лекарства.

– Я понимаю. – Мне приходится прикусить свою щеку до крови, чтобы не дать ни одной слезе упасть. – Что мне делать? Утром на моем пороге был кофе, не говоря уже о том, что Леви полночи просидел под дверью. Я не могу впустить его вновь в свое сердце, чтобы потом при какой-то непредсказуемой ситуации он опять ушел.

– Ну, он хотя бы не прервал твой секс и не спал как бомж на диване, – усмехается Лиам. – И, Аннабель, ему уже не девятнадцать. Люди взрослеют. Каждый достоин второго шанса и права на исправление своих ошибок.

– Вы так близки, что ты позволяешь ему спать на своем диване? – Я удивленно вскидываю брови.

– Не то чтобы он спрашивал у меня разрешения…

– Я подумаю, Лиам. В любом случае мы пока что даже не разговаривали. И я вообще не знаю, будет ли он со мной еще связываться. – Я обхватываю себя руками, когда мы останавливаемся около моей работы.

– Поверь мне, этот человек не потерял свои сталкерские способности. Он их улучшил. – Лиам кивает мне за спину. – Обернись.

Я оборачиваюсь и вижу между деревьями припаркованную «Ауди» черного матового цвета. Сквозь лобовое стекло виднеется силуэт Леви. Боже… он даже надел кепку и черные очки.

– Он что, следит за мной? – шепчу я.

– Возможно, Леви просто решил записаться на твои занятия по балету, – шепчет Лиам.

– Почему мы шепчемся, если он нас не слышит?

– Не знаю, – все еще шепотом говорит Лиам.

* * *

Работа с детьми подразумевает стальные нервы. В моем случае – стальные кости, потому что, когда они все разом бросаются на меня в конце занятия для прощальных объятий, я чувствую, как в теле что-то хрустит. Малыши слишком малы, чтобы понять, что мне не удается пошевелить даже пальцем. Они продолжают прыгать на меня, пока я лежу на мате, не собираясь их останавливать. Это тепло и уютно. Даже несмотря на то, что я лишилась клочка волос.

– Бель, ты придешь ко мне в… – Тонкий голос моей ученицы Оливии звучит у меня около уха, пока она обвивает меня руками. Видимо, она забыла день недели, раз не продолжает говорить.

– В субботу. Да, я постараюсь прийти, – отвечаю я, поглаживая ее по голове.

Мягкие короткие пряди волос цвета кофе с молоком