не девятнадцать?

Медленно и чувственно прослеживая каждое сухожилие, его пальцы переходят на тыльную сторону ладони, и я знаю, что будет дальше.

Не позволяй ему.

Наши лбы соприкасаются, и мне кажется, что по крови начинает течь алкоголь, потому что голова идет кругом. Глубокое дыхание сотрясает грудную клетку Леви.

Я не могу ему этого позволить, поэтому делаю небольшой шаг назад, чтобы посмотреть в глаза, которые были для меня спасением и смертью одновременно.

Леви смотрит на меня, а затем на наши руки.

– Ты хочешь этого, – произносит он сквозь рваное дыхание.

Я не отвечаю. Не могу. Отдернув руку, делаю еще пару шагов назад и зарываюсь пальцами в волосы.

– Уходи.

– Нет. – Он наступает на меня.

– Уходи!

– Я сказал нет. – Еще один шаг ко мне.

– Тогда ухожу я.

Огибая его, я устремляюсь к выходу. Леви хватает меня за запястье и, как только я останавливаюсь, убирает свою руку. Умный.

– Пожалуйста, Аннабель, один разговор. – Мое полное имя кажется чуждым на его губах, но мне нужно к этому привыкнуть. Это создает хоть какой-то барьер между нами.

Леви смотрит на меня с эмоцией в глазах, которую я не могу разобрать. Боль, злость, отчаяние – все это смешивается в один взгляд, который расшатывает мою стену.

– У тебя есть ровно пятнадцать минут, пока мы идем до моего дома. – Я прерываю зрительный контакт и выхожу за дверь, не оборачиваясь.

Мы идем по улицам, освещенным фонарями. Запах озона наполняет воздух, позволяя наконец-то вдохнуть полной грудью. Я иду на несколько шагов впереди, слыша его четкие и размашистые движения позади.

– Кто эта девочка? – первый вопрос от него прерывает молчание.

– Моя ученица, я преподаю балет детям.

– Куда она меня пригласила?

Я немного покусываю губу, прежде чем ответить:

– В приют.

Леви резко останавливается за моей спиной, но я продолжаю двигаться.

– Постой.

И я останавливаюсь, делая мысленную заметку, что его голос все еще слишком сильно влияет на меня.

– Ты занимаешься с детьми из приюта? – Он догоняет меня и встает напротив. Его брови зависли в стадии замешательства, не зная, куда им направиться – вверх или вниз.

– Да, – выдыхаю я.

– Ты… Как ты… – он не может подобрать слов, – справляешься с этим?

– Это не усложняет, а, наоборот, помогает. Я люблю каждого из этих детей. Им этого не хватает, а у меня много любви, которой не жалко поделиться.

– Расскажи мне об Оливии. Пожалуйста.

Я не удивлена, что он просит об этом. Эта девочка очаровывает с первого взгляда. А если учесть ее имя, которое так много значит для Леви, то я не могу отказать в его просьбе.

– Хорошо, но давай двигаться. – Я иду вперед, и он следует за мной. – Это правда очень… неожиданное совпадение, что ее зовут так же, как твою маму. Когда я узнала ее имя, у меня была примерно такая же реакция, как у тебя. Потому что… – Я тереблю кисточки своего шарфа и откусываю кусок кожи от щеки. – Потому что ее родители погибли в аварии.

Леви закрывает рукой лицо и потирает глаза.

– Ей было два года. Они ехали домой всей семьей, но отец девочки не справился с управлением, и они разбились. Все, кроме нее и ее брата. Ему было несколько месяцев. Сейчас они живут в одном приюте, но в разных группах. Оливии – три года, Марку – год. Я занимаюсь с ней с начала учебного года и… Она прекрасна. Я видела много детей за эти шесть лет, но Оливия… Не знаю, просто она… другая.

Повернув голову, смотрю на Леви. Его губы плотно сжаты, рука все еще потирает переносицу.

– Они такие маленькие.

– Да, – хрипло отвечаю я, – но дети быстро все забывают и, к счастью, у Оливии не осталось никаких психологических травм. Она вспоминает маму и папу, но, как я заметила, каким-то размытым пятном. А вот к брату она очень привязана.

– Черт, это настолько дерьмово, что у меня нет слов. В такие моменты кажется, что все наши проблемы по сравнению с тем, что переживают другие люди, – это просто пыль. – Он останавливается, осознав слова, которые слетели с губ.

– Вот именно, Леви. Пыль. Просто мы в ней затерялись. – Я выпрямляю спину, смотря на него.

– Бель, я… – После жеста моей руки он осекается, исправляясь. – Аннабель. Мне жаль. Мне так чертовски жаль. Я думал, что сделаю нашу жизнь проще. Твою. Потому что на свою мне было плевать. Только потом пришло осознание, что я не имел права так поступать. – Он проводит дрожащей рукой по волосам, но они не такие длинные, как раньше, поэтому ему не удается ухватиться за пряди. – Моя любовь, какой бы сильной она ни была, заглушалась страхом. Виной. Отвращением к самому себе многие годы. Я должен был стать тем, кто защитит тебя. На кого ты сможешь опереться. Безусловно, я помогал тебе и через Лиама, и сам первые месяцы, пока ты не встала на ноги. Но это все равно не то, чего достойна Аннабель Андерсон. Знаю, что это оправдания, но… просто хочу, чтобы ты поняла, что если бы мне дали выбор: забыть обо всем или снова оказаться перед тобой в той проклятой больничной палате… Второй вариант был бы выбран незамедлительно. Я хотел бы проживать тот день снова и снова только для того, чтобы изменить свое решение и не поворачиваться к тебе спиной.

Я сдерживаю слезы, которые рвутся из глаз. Ты сильная. Никто в этой жизни на тебя не влияет.

Но самое главное, что я верю ему. Каждому слову. Только не могу приложить ума, что нам делать со всем этим бардаком. Как починить то, что давно разбито. Интересно, изобрели ли суперклей, который склеивает души?

– Уходи. Мне нужно время.

– Я вернусь.

С этими словами Леви отступает. Он пятится назад и до последнего удерживает мой взгляд, лишь бы не поворачиваться спиной. И только когда его силуэт исчезает за углом, мне удается сделать спокойный вдох и восстановить потрескавшуюся защитную стену вокруг своего сердца.

Глава 35

Аннабель

– Господи, Аннабель, твоя квартира почти превратилась в Арктику, здесь могли бы жить пингвины.

Валери и Лиам разлеглись на моей кровати как у себя дома. Я сижу на ледяном подоконнике, видимо, мечтая отморозить себе почки. Мне кажется, я уже сроднилась с этим холодом. За окном, в квартире, в своей долбаной душе.

– Пингвины не живут в Арктике, Валери. Они обитают на Южном полюсе. Иногда мне кажется, что тебя воспитывало какое-то древнее племя.

Подруга кидает в Лиама пульт, и он попадает