свой день с горячего латте.

Так, может…

Благотворительность никто не отменял, поэтому я стучу в дверь, а когда миссис Томсон – ворчливая старушка лет шестидесяти – открывает, протягиваю ей стакан со словами:

– Прекрасно выглядите, нашла под вашей дверью. У вас появился ухажер?

Она молча выхватывает кофе с круассаном, но с довольным видом приглаживает редеющие пряди волос, прежде чем захлопнуть дверь.

Я не собиралась пить кофе – неизвестно, какую волшебную пыльцу он туда подсыпал. Мне нужен трезвый рассудок, который, по-видимому, на секунду коротит, когда наклейка со звездой оказывается приклеенной на заднюю панель моего телефона.

Чертов Кеннет.

Мой телефон звонит, и на экране высвечивается имя, которое автоматически делает мой день лучше.

– Привет, – улыбаюсь я в трубку.

– Щечка к щечке, Анна.

– Щечка к щечке, Рора.

Сколько бы нам ни было лет и где бы мы ни находились, это остается неизменным.

– Мама с тобой?

– Да, мы едем в школу. Сейчас я включу громкую связь.

– Детка, как твои дела? – вступает в разговор мама.

– Все хорошо.

Не считая бывшего парня у меня на пороге.

– Ты хорошо питаешься? Тебя выбрали на главную роль?

– Пока нет, но я делаю все возможное. Надеюсь, балетмейстер знает, кто ему нужен. – Я пропускаю ее первый вопрос, потому что тогда наш разговор закончится рецептами, которые она каждый раз начинает мне диктовать. – Как у вас дела? Рора, ты готовишься к экзаменам?

Аврора пошла в школу в пять лет, видимо, папа очередной раз хотел сделать из своего ребенка гения, поэтому она заканчивает обучение в этом году. Не могу поверить, что моей сестре через пару месяцев восемнадцать. Кажется, только недавно я держала ее крохотное тельце на руках.

– Да, ненавижу это дерьмо, – ворчит Аврора.

– Аврора! – восклицает мама так громко, что у меня дребезжит динамик.

Я смеюсь. Боже, как мне их не хватает. Тоска сжимает грудь, и глаза начинает пощипывать.

– У нас все хорошо. Папе дали повышение, теперь он не работает в ночные смены, – щебечет мама, а у меня на языке появляется горький привкус. Повышение. Теперь он, наверное, наравне с божеством. – Мы скучаем по тебе. Все мы. – Она делает акцент на «все», чтобы я точно уловила, что папа тоже входит в это число.

Я не приезжала в Бристоль с момента поступления в академию и не собираюсь этого делать, чтобы не встречаться с ним лицом к лицу. Он отказался от меня и, наверное, в тот момент мне удалось вдохнуть полной грудью, несмотря на то, что было чертовски больно.

– Когда вы приедете? – спрашиваю я.

Мама и Рора приезжают ко мне примерно раз в три месяца, конечно же, исключительно в те моменты, когда папа в командировках. Ведь, не дай бог, царь горы узнает, что его приказа ослушались.

– Не знаю, постараемся быть на твоем выступлении в конце учебного года.

– Хорошо. Я скучаю по вам. Очень. – В конце мой голос дает слабину.

– Я люблю тебя, детка.

– Я скучаю по тебе, Анна.

Мы заканчиваем разговор, и мне нужно пару минут, чтобы прийти в чувство.

Когда я подхожу к академии, то опять застаю ту же сцену, что и вчера. Валери и Алекс ругаются в машине. Поправка – Алекс ругается, а моя подруга смотрит в одну точку. Это становится все интереснее.

Быстрым шагом я преодолеваю расстояние и стучу в окно машины. Валери подпрыгивает на месте, и в этот момент в мои глаза бросается, как крепко рука Алекса сжимает ее запястье. Как только они замечают меня, оба рисуют на своих лицах фальшивые улыбки, а прикосновения ее мужа становятся не угрожающими, а ласковыми.

Валери выходит из машины, и мы молча следуем к двери академии. Как только оказываемся внутри, я как можно аккуратнее беру ее за руку, чтобы посмотреть на запястье. На нем уже выступили огромные кровоподтеки. Боже, какую силу приложил Алекс?

– Валери, либо ты рассказываешь, что происходит, либо…

– Все в порядке. – Все та же неестественная улыбка не сходит с ее лица.

– Это не так. Ты плохая лгунья. – Я сердито смотрю на нее, но затем смягчаю свой взгляд, чтобы еще больше не загонять ее в угол. Мне нужно, чтобы она поделилась со мной добровольно, а не ощущала себя на допросе.

– Он обычно не хватает меня за руки… – Она прерывается. – То есть никогда не хватает за руки. Черт, вернее… вообще не прикасается ко мне.

Обычно. Мои глаза расширяются от гнева.

– А как насчет других частей тела?

Мы переодеваемся вместе каждый божий день, но я ни разу не обращала внимания на то, как Валери выглядит под одеждой. Потому что у меня не могло возникнуть даже малейших сомнений в Алексе или в том, что Валери не в безопасности.

– Все в порядке, Аннабель, правда. Алекс хороший, просто у него сейчас трудные времена. Все мое тело тоже в полном порядке… И если ты сегодня будешь смотреть на меня в раздевалке как извращенка, то я подам на тебя в суд, – пытается отшутиться она.

Но мне не смешно.

– То есть ты хочешь сказать, что если я сегодня посмотрю на тебя как извращенка, – подчеркиваю я, – то не найду там ни одного синяка? Все верно?

Валери отводит взгляд, после чего возвращает его ко мне, игриво усмехаясь.

– Ну, на моей заднице шлепок от ладони. Хочешь, покажу? Жаркий секс и все такое, – подмигивает она мне.

Я теряюсь в ее эмоциях. Это вроде обычное поведение моей подруги, но в то же время что-то не так. И я не знаю, чему верить.

– Я поверю тебе сейчас, но будь уверена, что подашь ты на меня в суд или нет, теперь твое тело – мой личный вид эротики наяву. Буду смотреть и наслаждаться каждым сантиметром. Смиришься с этим? Если тебе, конечно, нечего скрывать. – Я подмигиваю ей в ответ и тяну за собой в раздевалку.

Мы переодеваемся, пока Бриттани продолжает болтать про главную роль. Я так увлечена Валери и ее телом, что не обращаю внимания на эти очередные провокации. На заднице моей подруги действительно отпечаток ладони и больше ничего. Ладно, возможно, я просто немного утрирую ситуацию. Ведь в каждой семье бывают ссоры.

Заходя на занятие, которое опять проходит в зрительном зале, я автоматически устремляюсь глазами к ложе и с облегчением выдыхаю. Не знаю, но почему-то я не могу отделаться от чувства, что теперь Леви постоянно где-то у меня за спиной.

Я всегда за твоей спиной.

Боже, он сказал мне это в пятнадцать лет. Какого черта это все еще сидит у