— Доставим страже через час. Желаете быстрее? Или нужно не в замок? — купец приподнял бровь.

— Нет, благодарю, боги в помощь, — лаконично ответил судья. Он подобрал рукава и оправился дальше, постаравшись сохранить степенный образ. А в его сторону уже шел старый знакомый в компании одного из помощников. Завидев Ганнона, мужчина воскликнул:

— Ох, не успел до сделки, господин. Плохая примета перед отбытием! — Хиас’ор широко взмахнул левой рукой, правой он прижимал к туловищу небольшую книгу в кожаном переплете.

— Рад видеть. — Ганнон попытал приложить правую руку к груди для поклона, но не вышло. — Уже уезжаешь, почтенный?

— Уплываю, господин. Но вернусь. А ты, без сомнения, уже к тому времени золотое оплечье носить будешь. — Купец изобразил регалию Избранников. — Что ни встреча, так ты все лучше одет! В этот раз смог бы содрать с тебя побольше — эх, дома засмеют!

— Не переживай, честь вашего края не пострадала, взяли с меня немало. — Ганнон кивнул в сторону другого торговца, тут же ощутив движение шляпы.

— Этот мне хир’ки’Део, земляк, — перевел купец, — но не то, чтобы очень.. Каменный, в горах на Перевале живет, это видно. Вон какой широкий! — ухмельнулся виноторговец. Юноша рассмотрел долговязого Хиас’ора, его тонкий длинный нос и большие глаза. Двое неардо и вправду отличались разительно. — Дорогое вино взял? С печатью?

— Да, да, так и есть, — растерянно ответил Ганнон, удивленный резкой сменой темы.

— Смотри, чтоб не сломана была! Плюнет. Этот Харр’ или Нирей’ какой-нибудь, — Хиас’ор сделал ту же выразительную паузу, что была в его имени, но не закончил придуманные имена, — ваши соседи через горы, не любят вас. Плавать не умеет, зато аизкора… топор всегда с собой, точно говорю!

— Как-как их зовут? – Ганнон недоуменно сдвинул брови.

— Да я наугад. — Неардо только отмахнулся. — Придумал им почтенную часть имени по месту.

— Хиас’ — это дом, из земель которого ты родом, верно?

— Йакина, — кивнул виноторговец и повторил на Део: — Естественно.

— Вы мореходы, а они с гор?

— Все неардо – мореходы, и лучше вас, — насупился Хиас’ор. — Своя гильдия в порту есть у каждого почтенного дома. Но эти немного вросли в ту часть своей земли, что у гор. Тут ты прав, да. Поэтому до Хиас’ им далеко!

— Спасибо, почтенный. — Юноша хотел было попрощаться, но, вспомнил их первую встречу, спросил: — А то, вино в зеленом стекле. Осталось еще?

— Нет, господин. — Торговец расстроено покачал головой. — Предлагал ведь последнюю, когда плавали, не взял тогда. Урожай ушел весь. Такого больше нет и не будет.

Акт 2. Глава 10 Три жреца

Дорога к замку заняла немалое время. Усталость от наряда давала о себе знать. У входа, помимо стражи, было три фигуры в сером. Значит, не показалось. Подойдя ближе, юноша распознал брата Второго Круга, Тризара. Вторым оказался Саур – тот церковник, которого Ганнон не пустил с собой к культисту. Третий был судье незнаком.

Все трое направились навстречу юноше, обогнав стражника у ворот, успевшего вовремя остановиться со свертком в руках. Тризар был мрачнее обычного, а его первый помощник смотрел на Ганнона с нескрываемой ненавистью. Юноша заметил, что с его пальца исчезло золотое кольцо, красовавшееся теперь на руке незнакомого прислужника.

— Что вы сделали? — уперев взгляд в Ганнона, спросил Тризар. Его голос был тихим, но подрагивающие мускулы на лице выдавали ярость. Ганнон собрал все самообладание и постарался ответить спокойно:

— Я пытался поговорить с вашим пленником, но он ничего мне…

— Ты еще смеешь… — взорвался Саур, рванувшись в сторону юноши, но Тризар поднял руку, преградив ему путь.

— Прошу за мной, — все так же тихо проговорил дознаватель. Он повернулся, не опуская руки, как бы приглашая пройти.

Вчетвером они направились в замок мимо белого, как мел, стражника. Оказавшись близко к бедняге, Ганнон указал на сверток и прошептал:

— Доставь вино в новые покои. Надеюсь, мне оно еще понадобится.

***

Ганнон следовал за Тризаром, спиной чувствуя пристальные взгляды его людей. Похоже, дознаватель вел его в темницу к своему пленнику. Что ж, может он и не вспомнил верный закон, когда заполнял книгу, но право точно имел. Церковник был слишком серьезен. Что могло случиться? Спускаясь в темноту, на первом уровне подземелья юноша увидел пустой стол и запертую дверь, этот вид заставил его улыбнуться.

На уровне, занятом Серыми, мало что поменялось, кроме настроения присутствовавших там людей – оно стало еще мрачнее. Приход хозяина отозвался на лицах церковников стыдом, а его спутника – гневом. Тризар прошел вперед и скрылся за дверью, а Ганнону преградили путь двое людей дознавателя. Они молчали, лица были непроницаемы. Выждав с полминуты, мужчины расступились и пригласили юношу пройти вслед за их хозяином. С двумя конвойными за спиной Ганнон осторожно шел по коридору к клетке единственного на всем этаже пленника.

Вот только клетка эта оказалась открыта. Рядом с ней на деревянной койке лежало неподвижное скрюченное тело. Будто коряга на столе плотника, оно опиралось на поверхность кровати своими изгибами. Кожа культиста была молочно-белой, на ней ярко выделялись неестественно темные вены. Губы несчастного посинели, от них мелкой паутиной расходилась сеть сосудов того же цвета. Глаза… глаза были абсолютно черными, их можно было бы принять за пустые провалы, если бы не отвратительный влажный блеск на их поверхности. Темнота в них заворожила Ганнона, он наклонялся все ближе, скривив рот, пока не ощутил, как шапка начала соскальзывать со вспотевшей головы. Он едва успел поймать головной убор, после чего резко выпрямился и сделал пару шагов прочь от окоченевшего тела.

Из темноты сбоку выступил дознаватель. Он пристально изучал лицо Ганнона и, похоже, делал это из тени с самого начала. Тризар склонил голову набок и после нескольких секунд произнес:

— Это был не ты.

Ганнон лишь покачал головой. Он все продолжал осматривать изломанное тело демонопоклонника.

— И видишь ты такое впервые, — тихий голос дознавателя почти шептал.

— Он… он мертв? — наконец смог выдавить Ганнон.

— Не совсем, — протянул Тризар с ноткой мрачного веселья в голосе. — Я надеялся, что о его состоянии расскажешь ты. Но эта надежда не оправдалась. Он теплый, но пульса почти нет.