— Не перебарщивай с суждениями, — предупредил Никита.

Велимир с трудом сдержал свою ретивость. В самом деле, не стоит сюда примешивать личные мысли. Он кивнул и продолжил:

— Теперь мое условие. Если победа будет за мной, то двадцать пять процентов акций нового медицинского центра, который сейчас строится в Вологде, отходят ко мне. Не к отцу, не в Семью, а лично в мои руки.

— Не жирно ли будет? — усмехнулся Никита. По двадцать пять процентов акций уже находились в руках триумвирата, вложившего большую часть инвестиций в строительство техномагической клиники. Это были сам Никита, Меньшиковы и князь Строганов. Остальные акции расходились небольшими пулами, от одного до пяти процентов. Велимир хочет войти в совет директоров без участия клана. Хотя… В случае победы свой процент он может передать отцу. А князь Шереметев умеет выдавливать воду даже из камня.

— Вполне достойно для победителя, которого разлучили с любимой девушкой, — Велимир хотел показать, насколько его оскорбило и разочаровало повеление императора, но цинизм этой фразы хорошо отразили глаза княжича.

— Хорошо, я согласен, — Никита повернулся к мужчине. — Геннадий Митрофанович, согласуйте с вашим коллегой условия поединка. Вы имеете хоть какое-то представление о «клятве Перуну»?

— Не извольте беспокоиться, Никита Анатольевич, — кивнул Капитонов. — Что и как делать мне известно. На этот счет существуют четкие правила.

— В таком случае я буду ждать вас в машине, — волхв посмотрел на Велимира и сухо добавил: — Всего доброго, княжич. Встретимся на поединке. Место и время выбираете вы, так что у меня нет необходимости томиться под солнышком.

Шереметев ничего не сказал, умело спрятав раздражение от поведения Никиты. Он только кивнул в ответ, но получилось так, что в спину успевшего развернуться соперника. И заскрежетал зубами от такой демонстрации безразличия.

— Заканчивайте без меня; ты знаешь, что делать, — сказал он Федьке и направился к выходу из парка, где его ждала машина.

Петербург, август 2015 года

— Ты управился гораздо раньше, — удивленно, но вместе с тем и с толикой уважения произнес Балахнин. А почему бы и нет? Сидор — это волкодав и гончая в одном лице, умеющий идти по следу жертвы и загонять ее в угол, где нет спасения от зубов.

Жесткий седой ежик волос стоявшего в полумраке кабинета человека серебрился в приглушенном свете торшера, под которым в кресле устроился князь с поскрипывающей кожаной папкой. Не торопясь ее открывать, он посмотрел на преданного эмиссара, находившегося рядом вот уже четверть века. Не было человека преданнее его, и Алексей Изотович иногда думал, кто может заменить со временем этого волка, и не находил ответа.

— Двадцать лет — срок небольшой, особенно в наше время, — глухо ответил Сидор. — Правда, пришлось повозиться со списком лаборантов, работавших в те годы в Московской генетической лаборатории.

— Ты и туда проник? — изумился Балахнин и даже привстал, но тут же опустился обратно в уютное ложе кресла. — Молодец, дружище. Я не ожидал…

— Всего лишь пять тысяч рублей наличными, — усмехнулся пожилой мужчина. — Хруст ассигнаций прямо пропорционален усилию, прилагаемому к открытию нужной двери.

— Не замечал за тобой таких глубокомысленных сентенций, — хмыкнул князь. — Хочешь выпить?

— Нет, хозяин. Домой хочу. Устал как собака мотаться по городам, — переступил с ноги на ногу Сидор. — Весь школьный курс географии повторил.

— Ладно, давай коротко, потом к жене и детям отпущу, — улыбнулся Балахнин.

— Валентина Назарова после крупного разлада со своим дедом — Патриархом рода — убежала из дома, — негромко произнес эмиссар. — Это было в девяносто первом. Все ее перемещения я не смог раскрыть, но точно известно, что в следующем году она уже была в Великом Новгороде, где и познакомилась с молодым дворянином Мишкой Анциферовым. Говорят, раздолбаем был знатным, старших родичей слушал через одно ухо, влезал в разнообразные склоки. Непонятно, что в нем нашла рассудительная девушка. В общем, смогла она на парня повлиять и выдернула из Новгорода. Уехали в Ярославль, где жили до беременности Валентины. Тогда и решили пойти под длань Лады. Но молодая Назарова не могла просто так игнорировать живого Патриарха, да и совесть, вероятно, заела. Уговорила Мишку и поехала в родное имение мириться с дедом. Судя по дальнейшему развитию ситуации — Назаров не простил девушку. И тогда…

Эмиссар кашлянул, и Балахнин, покачав головой, повелел:

— Не годится так. Обернись, Сидор. Видишь бар-холодильник? Там минералка холодненькая. Промочи горло. А то слушать тебя больно.

Мужчина кивнул и беспрекословно подчинился. Пить-то все равно хотелось. Он аккуратно налил себе в хозяйский стакан шипящей от газов воды и потихоньку сделал пару глотков. Стакан вернулся на край стола.

— Тогда Валентина Назарова и решилась на тайное обручение в храме Перуна. В Ярославле я нашел хозяина дома, в котором жили молодые, и он рассказал, что частенько слышал разговоры девушки со своим женихом, что готова покаяться и встать вместе с Мишкой под длань Лады. В этой истории только одна загадка: почему молодые обручились подле алтаря Перуна, а не Лады. Решение весьма важное, но я не нашел этому объяснение. Получается, что Патриарх Назаров пошел на примирение, каким-то образом повлиял на Анциферова. Парень-то со своими заскоками и нежеланием создавать семью очень портил репутацию Назаровых.

— Тот еще фрукт, да? — задумчиво усмехнулся князь.

— Говнюк, — спокойно ответил Сидор. — Давил бы таких еще в колыбели или из чрева матери вытравливал. Девчонка уже была беременна, и старый Назаров готов был на все, чтобы внучка спокойно ждала родов в имении, но грызня с Китсерами, науськиваемыми Великим князем Константином вынудила его отправить Валентину в Сибирь.

— Не врал, значит, барон, — кивнул Балахнин и нетерпеливо пошевелился. — Меньшиковы здесь крупно наследили. А что случилось с Анциферовым?

— Предполагаю, он не сошелся с Патриархом и крупно с ним разругался. Да так, что бросил молодую жену и умотал в неизвестном направлении. Характерец свой проявил гнилой.

— Ты его не нашел? — разочарованно произнес князь.

— Почему же? — пожал плечами Сидор. — Живет себе тихонечко в Абхазии, точнее, в Цабале под крылышком князей Маршани.

— Он идиот или авантюрист? — Балахнин удивленно почесал мизинцем переносицу. — Какого черта забрался в горы, зная, что где-то его сына по приемным семьям носит.

— Так кто же его знает, — откликнулся эмиссар, снова припав к стакану с водой. — Я не смог добраться до Цабала, но мне рассказали о Мишке знающие люди. Нужно туда ехать снова и вытрясти из его душонки всю правду.

— Съездим, — пообещал Басманов. — Я найду способ связаться с Маршани, и как только получу разрешение — самолично познакомлюсь с этим интересным человечком. Ступай, Сидор, отдохни пару дней в семье. А потом как штык у меня.