— Это верно, — согласилась Гейл. — Но это может дать воде куда стекать. Или есть другие предложения?

— Нет, — признал Стаффорд. — Других предложений нет.

На стук Клэр никто не ответил. Она снова забарабанила в дверь. И снова ничего. Огюстэн медленно к ней приблизился, изо всех сил стараясь не напугать. Она прижалась спиной к стене и, как щитом, прикрыла грудь подносом — лекарства посыпались на пол.

— Отпустите меня, — умоляюще сказала она, отводя глаза.

— Я прошу вас только выслушать.

— Пожалуйста!

— Одну минуту. Я больше не прошу.

Она отвернулась, испытывая неловкость от его близости и от того, что их тела соприкасались.

— Хорошо, — сдалась она. — Одну минуту.

— Спасибо. Меня сейчас не волнует, что случилось с Ноксом и Омаром. Вернее, мне это очень важно, но все это может подождать. А сейчас мне нужна ваша помощь, потому что моя очень хорошая знакомая находится в смертельной опасности и без вашей помощи может погибнуть.

Клэр была застигнута врасплох. Такого поворота она никак не ожидала.

— Знакомая? Кто именно?

— Молодая женщина по имени Гейл Боннар. Она — археолог в…

— Заложница?

— Так вы знаете о ней?

Она скривилась.

— Ее показывали по телевизору все утро.

— Тогда вы все видели, — обрадовался Огюстэн. — Вы наверняка обратили внимание на ее позу.

— О чем это вы?

— За день до похищения мой друг Нокс послал ей фотографии того, что вы здесь нашли.

— Мы здесь ничего не находили.

— Она их увеличила и отослала обратно. Вспомните, как она сидела на записи. Точно так же, как на…

— Мозаике! — воскликнула Клэр.

— Так вы ее видели! — вскричал Огюстэн.

— Нет! — Но отрицать очевидное стало глупо, и она это поняла. Она оттолкнула Огюстэна и начала подбирать упавшие лекарства.

— Клэр! — умолял он. — Послушайте! Гейл послала сообщение, каким-то образом связанное с мозаикой. Мы не можем это выяснить, потому что фотографии пропали. Нам нужно найти оригинал. От этого может зависеть ее жизнь.

— Я ничем не могу помочь.

— Нет, можете! Вы — доктор, вы учились на доктора и хотели им стать. Спасение жизней — ваше призвание. Вы должны ей помочь. Она может умереть, если вы не поможете.

— Прекратите!

— Вам не нравится то, что здесь происходит. Я это знаю. Иначе вы бы не стали настаивать на моем осмотре. Со мной все в порядке. Забудьте обо мне. Но с Гейл — нет! И с другими двумя заложниками тоже! Им нужна ваша помощь! Как вы можете им отказать?

— Эти люди — мои друзья! — сказала она, вновь начиная барабанить по двери.

— Нет, Клэр. Они используют вас, потому что вы знаете арабский и у вас есть медицинский опыт и потому что они рассчитывают на вашу преданность после того, как помогли вам с отцом. Вот и все. Они называют себя христианами, но вы можете себе представить Христа, поступающего так же? Вы можете представить, чтобы он скрыл информацию, от которой зависят жизни двух женщин и…

— Дайте мне уйти! — взмолилась она, когда наконец Рамиз открыл дверь. — Отпустите меня!

— Пожалуйста, Клэр! Пожалуйста!

Но она вырвалась от него и выскочила за дверь, с грохотом захлопнувшуюся после нее. Огюстэн присел на скамейку и обхватил голову руками, понимая, что только что упустил свой лучший шанс на помощь. И не только себе, но, возможно, и Гейл.

Ветровое стекло «Жигулей» Нагиба запотело от потоков ливня, и видимость была нулевой. Он чуть опустил стекло, включил печку и погрузился в мысли о прошедшей встрече с Тареком и гаффирами и о том, что все это могло означать. Дело принимало совсем другой оборот. Он должен доложить начальству.

— Это не может подождать до завтра? — вздохнул Гамаль. — Я сейчас занят.

— Это может быть важно.

— Ну? Что это?

— Я думаю, что в Амарне что-то происходит.

— Только не это — ты опять за свое! — разозлился Гамаль. — Ты хоть понимаешь, что мир не вертится вокруг тебя одного?

— При девочке, которую мы нашли в Амарне, найден артефакт. Я думаю, что она там что-то обнаружила, возможно, неизвестную гробницу. Вы знаете капитана Халеда Османа, старшего офицера в туристической полиции? Он запретил местным гаффирам…

— Эй! Эй! Эй! Дальше не продолжай! Уж не хочешь ли ты сказать то, о чем я подумал?

— Я просто говорю, что, по моему мнению, он что-то знает. И мы должны это проверить.

— Проверить туристическую полицию? — переспросил Гамаль. — Ты совсем с ума сошел? Неужели тебя ничему не научило то, что произошло в Минье?

— Там случилось другое. Там была армия.

— Послушай. Единственная причина, что ты находишься здесь, это — твои друзья. Если ты снова пойдешь по этой дорожке, они за тебя уже не заступятся, поверь мне. Никто не заступится.

— Но я только…

— Ты что — оглох? Я не хочу больше ничего слышать! Это понятно? Ни единого слова!

— Да, сэр, — вздохнул Нагиб. — Я понял.

Клэр нашла Гриффина перекладывающим бумаги из ящиков в картонные коробки, которые Майкл и Натан относили в пикап.

— Ну? — кисло спросил он. — Как там наш гость?

— Ему нужен нормальный врач.

Гриффин кивнул.

— Нам забронировали места на вечерний рейс из Каира во Франкфурт. Я велю Рамизу выпустить его, как только мы взлетим.

— А где все?

— В гостинице, укладывают вещи. Нам тоже пора туда ехать. — Он взглянул на часы: — Даю тебе пять минут на сборы.

— Все мои вещи уже в гостинице.

— Хорошо. — Он закрыл последнюю коробку и с грохотом задвинул ящик. — Тогда поехали.

Они направились к пикапу, и по дороге Клэр нервно обернулась и посмотрела на склад.

— Что еще? — спросил Гриффин, чувствуя ее беспокойство.

— Он рассказал мне кое-что. Об этих заложниках в Асьюте.

— Он выдумывает! Я же просил не разговаривать с ним.

Клэр оглянулась. Мики и Натан возились и дурачились сзади, смеясь, как дети. Она часто о них думала, какими юными они еще были. И не их вина, что здесь происходило нечто плохое. Они искренне верили, что могут доверять Петерсону, потому что он служил Богу. Она и сама так считала. И они — ее товарищи, ее друзья, что бы этот француз ни говорил.