— Сегодня льет как из ведра, — проворчал один из них. — Шесть месяцев ничего, кроме солнца, а сегодня льет так, будто пожар на весь мир!

— Пойду позвоню нашему другу в Александрию, — хмуро отозвался другой. — Порадую новостями.

— Но не этой новостью, — пробурчал первый. — Не думаю, что… — Он осекся на полуслове. Нокс увидел, как он смотрит на оставленные им следы грязи, ведущие прямо к столу. Он вскочил и бросился между остолбеневших полицейских прямо в дверь. Во дворе собирались грязные от погони и расстроенные неудачей в поимке остальные. Нокс побежал в обратную сторону к заднему выходу. Ворота были закрыты на две задвижки. Верхняя поддалась легко, но нижнюю заело. Он попытался раскачать дверь, и задвижка наконец поддалась. Шаги преследователей раздавались все ближе, и лучи фонарей уже выхватили из темноты его фигуру. Он потянул на себя дверь, но она лишь приоткрылась — мешала налипшая внизу грязь. Ему удалось протиснуться, но в проеме застрял ноутбук, и ему пришлось снять его с плеча и перевернуть, чтобы вытащить. Оказавшись на свободе, он побежал изо всех сил, закинув ноутбук за спину.

Ливень не утихал. Нокс оглянулся. Лучи фонарей, крики людей. Впереди стояла невысокая изгородь, он ее перепрыгнул, но, приземляясь, поскользнулся и упал. Мокрые брюки прилипли к ногам. Поднимаясь на ноги, он заметил табличку ВСДД, которую осветила вспышка молнии. Он направился к ней, стараясь увидеть что-нибудь знакомое. Во время прошлого посещения все выглядело иначе. Он услышал, как открылись ворота. Взревел двигатель, и над его головой появились лучи мощных фар, в свете которых капли казались огромными бриллиантами. Он необдуманно обернулся и тут же пожалел об этом — после яркого света он теперь ничего не мог разглядеть в темноте. Он натолкнулся на защитные перила и перелез через них, продолжая держаться, чтобы не упасть в какую-нибудь яму. В поисках безопасного места он увидел веревочную лестницу, привязанную к стене, и спустился по ней, стараясь найти выход.

Над ним остановилась машина. Хлопнули дверцы, раздались крики. Сверху посветили фонарем, и он успел заметить, что слева располагался коридор. Он быстро к нему перебрался и вошел, двигаясь вдоль стен на ощупь: многочисленные древние окна и ниши подсказали, что он очутился в некрополе мумий животных. Он повернулся и пошел, поглядывая наверх в надежде увидеть небо через вентиляционную шахту, откуда смог бы выбраться на поверхность. Впереди показался луч фонаря. Он снова повернул назад. Там тоже был свет. Он ощупал стены, нашел окно и залез через него в камеру, наполовину заполненную черепками и песком. Зловещее место казалось еще более мрачным от неровных отблесков приближающегося фонаря. На него холодно смотрела мумия павиана из ниши на противоположной стене. Древние египтяне почитали павианов как олицетворение Тота,[89]египетского бога письма, ассоциируемого греками с Гермесом, откуда и получил свое название Гермополис. В этих катакомбах, простирающихся на многие мили, были захоронены сотни тысяч павианов.

Снаружи раздалось тяжелое с присвистом дыхание, чиркнула зажигалка, и появился оранжевый кончик закуренной сигареты. У входа в камеру устроился передохнуть широкоплечий человек.

Огюстэн уже оставил все надежды, что его к ночи выпустят, когда услышал за дверью шаги и осторожный стук.

— Мистер Паскаль… Вы там?

— Клэр… — Он с трудом поднялся. — Это вы?

— Да.

— Я думал, вы уехали.

— Я вернулась. — Небольшая пауза и легкий вдох. — Послушайте, вы ведь говорили мне правду? Я имею в виду — насчет своей подруги, что нахождение мозаики может ей помочь?

— Да.

— Только у меня, наверное, будут большие неприятности из-за…

— Это — правда, Клэр. Клянусь! И меня зовут Огюстэн.

В замке повернулся ключ, и дверь открылась. В проеме, залитом лунным светом, стояла Клэр, выглядевшая очень юной и испуганной.

— Я нахожусь в другой стране, — сказала она. — И я нарушила закон. По крайней мере закон был нарушен, и я буду единственной, кого власти смогут наказать. У меня дома не осталось ни родных, ни близких, никого, кто сможет поднять шум. Здесь у меня нет никаких друзей. Мистер Гриффин практически сказал мне открытым текстом, что откажется от меня, как только все окажутся в Америке. И дело не в том, что ему этого хочется, — просто не будет другого выбора. Поэтому мне страшно. Мне очень страшно. Я не привыкла к самостоятельности. Я не привыкла сопротивляться давлению. Если я скажу вам, где находится то, что вы ищете, мне понадобится человек, который будет мне помогать, когда все завертится. Кто станет за меня бороться так, как вы боретесь за свою подругу.

— Я буду за вас бороться, — сказал Огюстэн.

Она опустила глаза.

— Вы скажете что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Я не виню вас, но это так.

Он медленно подошел к ней, боясь испугать. Положил одну руку на плечо, а другой поднял ей подбородок и заставил встретиться с ним взглядом.

— Я — неважный человек, Клэр, — сказал он. — Я сам это знаю. У меня много пороков, но есть одно достоинство. Я не предаю друзей, чего бы мне это ни стоило. Помоги мне сейчас, и я стану твоим другом на всю жизнь. Клянусь, это правда. И мне можно верить.

На мгновение на ее лице появилась нерешительность, но тут же сменилась открытой улыбкой. Она вернула ему кошелек и телефон.

— Тогда пойдемте со мной, — сказала она. — Я покажу, где то, что вы ищете.

Грязевик быстро наполнялся: вода, стекавшая по стенам на пол, уже насытила песок и образовывала лужи, совсем как нарастающая тревога, переполнявшая Гейл.

— Зажгите спичку, — пробурчал Стаффорд. — Я на что-то наткнулся.

Головка спички зашипела: от воды, бывшей повсюду, все стало влажным. Она осторожно дала спичке разгореться и опустила ее вниз. Стаффорд рукой как веслом разгонял воду, чтобы им всем стало видно. В самом низу стены был вмурован кирпич. Талалат. Они смотрели на него какое-то время, потом — друг на друга, пытаясь понять, что это могло значить. Догоревшая спичка обожгла Гейл пальцы, она вскрикнула и выпустила ее, погрузив все в темноту.

— Давайте отроем его, — предложила Лили. — Вдруг за ним что-то есть?..

Они работали по очереди, но скоро натолкнулись на большой камень, крепко сидевший в полу прямо перед талалатом. Но они продолжали и скоро смогли уже раскачать его, как шатающийся зуб. Слева оказался еще один талалат, а внизу — третий. Может, ими была выложена целая стена. Гейл удалось расковырять долотом старый раствор и с помощью рычага вытащить кирпич. Они надеялись, что вода тут же начнет уходить, но та оставалась на месте. Гейл просунула руку в образовавшийся проем и поняла, что там была еще одна стена. Она поскребла ее, и неожиданно та стала крошиться, как штукатурка.