— Да, — согласилась она, заставляя себя выкинуть Огюстэна из головы. — Вы предупреждали.

Погода менялась с поразительной быстротой. Только что солнце ярко светило и жгло через стекло щеку Нокса, и вот уже небо покрыто тяжелыми черными тучами, а температура скакнула вниз. Дождь исполнил несколько вступительных аккордов, стукнув тяжелыми каплями по крыше «тойоты», и громко забарабанил целыми струями. Включились фары и дворники. Движение замедлилось, и машины, сбросив скорость, уже ехали по огромным лужам, образовавшимся на дороге.

Петерсон включил поворотник и свернул с Нильского шоссе на узкую дорогу. Машина тяжело переваливалась от одной рытвины к другой, поднимая фонтаны брызг. Ливень усилился, а облака стали совсем черными, будто наступила глубокая ночь. Минут через двадцать они едва ползли, потом поехали побыстрее и наконец остановились, съехав в сторону через полоску глинистого сланца на мокрый песок. Петерсон поднял рычаг ручного тормоза, выключил фары, дворники и зажигание и отстегнул ремень безопасности. Он открыл дверцу, глубоко вдохнул и вылез из машины.

Нокс выпрямился — все тело затекло, и в ногах закололо иголками. Сверкнувшая молния осветила Петерсона, спешившего вдоль дороги, прикрыв голову рукой будто зонтиком. Нокс немного подождал, затем тоже открыл дверцу и выбрался наружу в самый разгар неистово разгулявшейся стихии.

Клэр как загипнотизированная не отрывала глаз от новостей, которые показывали по телевизору в фойе гостиницы. Ее сумки, приготовленные к отъезду, стояли рядом.

— Надо поторопиться, — сказал Гриффин. — Время не ждет.

— Посмотрите! — Она показала на экран.

— Посмотреть на что? — не понял он.

Она помедлила. Вокруг толпилось слишком много людей, но она решилась и тихо сказала:

— Наш… гость сообщил, что эта женщина была его другом и Нокс послал ей фотографии того, что мы нашли.

— Ты с ума сошла? — прошипел Гриффин. — Здесь нельзя об этом говорить!

— Просто посмотрите. Вы не видите?

Гриффин вновь повернулся к экрану.

— Не вижу — что?

— Ее поза. Мозаика.

Кровь отлила от его лица.

— Вот черт! — пробормотал он, но тут же покачал головой. — Нет! Это простое совпадение, вот и все. По-другому и быть не может!

— И я себе говорила то же самое, — согласилась Клэр. — Но это не совпадение. Она старается этим что-то сообщить.

— Надо идти, Клэр, — взмолился Гриффин. — Нам нужно добраться до Каира и успеть на самолет. Я все объясню, когда мы будем…

— Я не еду, — сказала Клэр.

— Как это?

— Я возвращаюсь на раскопки. Я выпущу Паскаля и покажу ему мозаику.

— Прости, Клэр, но я не могу тебе этого позволить.

Она повернулась к нему, скрестив руки на груди.

— А как именно вы меня остановите? — Он бросил взгляд на пикап и студентов, укладывающих вещи в кузове, будто взвешивая, может ли он рассчитывать на их помощь, если придется везти ее силой. — Я устрою скандал, — предупредила она. — Клянусь, я это сделаю! И не забывайте, что я знаю арабский. Я расскажу всем, чем вы занимались.

— Чем мы занимались, — уточнил он.

— Да, — согласилась она. — Чем мы занимались.

Над верхней губой Гриффина проступил пот, который он вытер пальцем.

— Ты не посмеешь!

— Увидим!

Его выражение изменилось, и в голосе зазвучали просительные нотки.

— По крайней мере позволь мне сначала увезти ребят.

— Мне нужен ключ от склада и его вещи. Я дам вам время сесть на самолет.

— Египтянам понадобится козел отпущения. А в их руках будешь только ты.

— Я это понимаю.

— Тогда поехали с нами. Клянусь, как только мы поднимемся в воздух, Паскаля отпустят, и он узнает все, что ему нужно.

— Тогда уже может быть слишком поздно.

Снаружи раздался гудок машины. От стыда и смущения Гриффин отвел глаза, не в силах выдержать ее взгляд.

— Я думаю не только о себе, — промямлил он. — Они еще совсем дети. Их надо защитить.

— Я знаю, — кивнула Клэр. Она протянула руку за ключом и вещами Огюстэна. — Вам лучше поторопиться, — сказала она.

Нокс проследил за Петерсоном до высокой стены, перед которой как часовые стояли финиковые пальмы. Резиденция Фатимы в Гермополисе, как он и предполагал. Он старался держаться на приличном расстоянии, но Петерсон, должно быть, все равно что-то заподозрил, потому что неожиданно обернулся и стал вглядываться в темноту. Нокс замер, надеясь, что в потоках дождя преподобный его не увидит. Петерсон вновь двинулся вперед и добрался до главного входа. По обеим сторонам висели дрожавшие от ветра масляные лампы, освещавшие табличку, приглашавшую посетителей воспользоваться звонком. Но в планы Петерсона это не входило. Он прошел дальше, дошел до конца и повернул, хлюпая ногами по воде, уже не просачивавшейся в песок, в поисках другого входа. Задние ворота тоже были закрыты изнутри и не поддавались. Он завершил полный круг и остановился под пальмой, раздумывая, как поступить. Через несколько мгновений он просунул ботинок между стволом пальмы и стеной, потом, держась за ствол дерева рукой, подтянулся и поставил вторую ногу еще выше. Теперь ему удалось зацепиться за верх забора, и он сел на него, высматривая, можно ли благополучно приземлиться с другой стороны. Он спрыгнул — раздался громкий всплеск, поднявший целый фонтан брызг. Через мгновение наступила тишина, нарушаемая только шумом падающих капель.

Сначала Нокс хотел позвонить в дверь и поднять тревогу. Петерсону пришлось бы очень непросто при объяснения своего присутствия. Но потом он сообразил, что для него это не выход: он не мог рисковать и снова оказаться за решеткой. Поэтому он воспользовался примером Петерсона, забрался наверх и тоже спрыгнул. У Петерсона была фора по времени, но зато Нокс хорошо здесь ориентировался. Он срезал путь, пройдя между лекционным залом и кухней, и оказался во внутреннем дворике, где располагались жилые комнаты. Свет нигде не горел, но он заметил, как под навесом Петерсон с помощью карманного фонаря сверялся с распечаткой плана, чтобы понять, где находится комната Гейл. На кухне что-то упало, и послышалось сдавленное ругательство. И тут же раздался крик: «Стой! Не двигаться!», повсюду стали открываться двери, и из них выскакивали полицейские. Засада! Петерсон повернулся и побежал, полицейские бросились за ним, размахивая фонарями и выкрикивая команды. Остекленная дверь в комнату Гейл осталась открытой.

Нокс рванулся к ней и, оставляя грязные следы на терракотовой плитке, через мгновение оказался внутри. Ноутбук стоял на столе. Нокс быстро отсоединил провода, засунул ноутбук в чехол и, перекинув за плечо, уже собрался уходить, как услышал шаги и увидел луч фонаря. Он бросился на пол и откатился к столу. Вошли два полицейских, хлюпая промокшими ботинками.