Если Кацнельсон с переменным успехом отвел от себя обвинения в первом случае с вырезом в переборке, то по факту подписания актов приема по незавершенным работам на системе дифферентовки линкора ему, ответственному сдатчику Александру Гольденбергу и командиру БЧ-5 Резникову грозил немалый тюремный срок.

Горелик делает совершенно верные выводы и о том, что при разделке корпуса линкора в Казачьей бухте следственные действия можно было провести, что называется, на месте преступления. Все виновные были бы наказаны по свой строгости закона. Вот только не было официальных следственных действий, как и не было уголовного дела.

Можно было бы уточнить, что сам автор статьи, четко выполняя требования пр. МО № 010 в части соблюдения военной и государственной тайны, не спешил поделиться полученной им информацией в течение полувека.

Авторский пересказ Гореликом «Окончательного Протокола Правительственной комиссии заместителя Председателя Совета Министров СССР В.А. Малышева по катастрофе на внутреннем рейде Севастополя в октябре 1955 г.» позволяет нам в очередной раз убедиться в том, что повседневная организация на линкоре в период командования им капитаном 1-го ранга Александром Кухтой имела значительные нарушения, в разной степени проявившиеся в процессе борьбы за спасение корабля.

Вот такой «блок» информации по офицерам, в разные годы командовавшим линкором, нам предстоит учесть в ходе выявления прямых и косвенных причин катастрофы «Новороссийска».

Кстати, лояльность вице-адмирала Уварова по отношению к Кухте была замечена и учтена мстительным адмиралом Горшковым. С февраля 1956 года Петр Васильевич Уваров, отстраненный от должности командующего эскадрой, продолжил службу на Тихом океане в должности начальника отдела вооружения и судоремонта — то есть был отправлен в почетную ссылку следом за адмиралом Виктором Пархоменко, принявшим дела заместителя командующего Тихоокеанским флотом. Кстати, там же принял командование 173-й бригадой эскадренных миноносцев Камчатской флотилии Николай Никольский, сменивший погоны контр-адмирала на скромные погоны капитана 1-го ранга.

Чего там греха таить — очевидные недоработки в повседневной и боевой организации линкора слишком явно проявились в отработке заместительства на корабле, что особенно негативно отразилось на руководстве борьбой за живучесть линкора. Об этих упущениях и недоработках мы будем вести речь при анализе отдельных эпизодов, предшествовавших катастрофе.

Мне кажется, что самое время напомнить о том, что в процессе расследования организационных причин, способствовавших катастрофе с линкором «Императрица Мария», в числе офицеров линкора, к чьей служебной деятельности возникли вопросы у членов Правительственной комиссии, кроме командиров, в разные годы командовавших линкоров, фигурировал и старший офицер — капитан 2-го ранга Городысский.

Согласитесь, было бы нелогично, вычисляя возможные изъяны в повседневной и боевой организации корабля, учитывать лишь служебную деятельность командиров линкора. Каждому понятно, что немалая роль в сплачивании экипажа, в поддержании порядка и высокой дисциплины на корабле принадлежит старшим помощникам и строевым помощникам командиров кораблей. В отличие от «Императрицы Марии», на которой при всех трех командирах старшим офицером был капитан 2-го ранга Городысский, на «Новороссийске» за шесть лет службы линкора под советским флагом успели смениться четыре старших помощника. Так, с марта 1949 по октябрь 1951 года в этой должности служил капитан 2-го ранга Чулков Леонид Дмитриевич, с октября 1951 года по октябрь 1952 года — капитан 1-го ранга Иван Васильевич Колышкин, с октября 1952 по сентябрь 1953 года — капитан 1-го ранга Александр Павлович Кухта, а с сентября 1953 года до момента гибели линкора в результате катастрофы — капитан 2-го ранга Георгий Аркадьевич Хуршудов.

Можете считать мое мнение несколько предвзятым, но я слишком высокого мнения о человеческих и организаторских качествах Леонида Дмитриевича Чулкова, чтобы рассматривать его служебную деятельность в должности старпома «Новороссийска» в одном ряду с Колышкиным, Кухтой и тем более с Хуршудовым. Поскольку период старпомства Чулкова и командирства Кошкарева стал логическим продолжением их боевого сотрудничества на «Архангельске», к ним в ходе нашего комплексного расследования у меня возникает меньше всего вопросов. А те, что и были, в большей степени относились к деятельности командира, как-то — плавание без РУ, терпимое отношение к гнилым переборкам и к прочим техническим «порокам», относящимся к итальянскому наследию линкора. Более того, Кошкарева и Чулкова можно понять — «Новороссийск» со всеми его техническими изъянами достался им после «Архангельска», представлявшего еще большую «плав-помойку», годную разве только на слом. Что, кстати и последовало сразу же после возвращения линкора английской стороне. Неплохо бы принять к сведению тот простенький факт, что экипаж под руководством Кошкарева и Чулкова из гадючника, запущенного итальянцами, целенаправленно и откровенно загаженного англичанами, превратил «Чезаре» в боевой корабль, способный не только держаться на плаву, но и выполнять на выходах в море плановые учебно-боевые задачи. В процессе «освоения» линкора из его трюмов были вынесены десятки тонн разного мусора и хлама, были приведены в божеский вид жилые и служебные помещения. Но человеческие возможности не безмерны. Правильно ли будет инкриминировать командованию первого «призыва» линкора «Новороссийск» непринятие мер по устранению ряда конструктивных недостатков, что были заложены в проект линкора либо были приобретены им в ходе многочисленных модернизаций? Можно ли сомневаться в том, что опытные моряки Кошкарев и Чулков хорошо представляли себе все те проблемы, что сохранялись на линкоре весь период их командования?

Что же касается преемников Кошкарева и Чулкова — Измайлова и Колышкина, то здесь уже сработал привычный русский «менталитет»: Бог миловал наших предшественников, и нас он не оставит своими заботами. Но для следственных органов и военной прокуратуры подобные аргументы едва ли бы были учтены. На линкоре устанавливалась новая радиолокация, гидроакустика, автоматическая зенитная артиллерия, а до установки размагничивающего устройства всё «руки не доходили»!? И чудо таки имело место, до каких-то пор Бог миловал. За шесть лет корабль пять раз проходил заводской ремонт, что создавало призрачную иллюзию технического прогресса и относительного благополучия. Существовали ли изъяны в повседневной и боевой организации линкора в период командования им капитаном 1-го ранга Федором Измайловым? А часто ли вы встречали боевой корабль, командование которого могло бы похвастаться тем, что на их корабле отработана идеальная организация и обеспечивается образцовый уставной порядок?

Несколько необычным воспринимался тот факт, что в течение длительного срока обязанности старшего помощника на линкоре исполняли офицеры в звании капитана 1-го ранга. Такое звание имел И.В. Колышкин, такое же звание имел Александр Кухта, когда в течение года исполнял обязанности старшего помощника командира на «Новороссийске». Но если Колышкина назначили на должность командира крейсера «Щербаков» — вроде как с повышением в должности, то с какого же переляху Кухту с должности командира крейсера «Щербаков», «пропустив» через командование «Молотовым», назначили на должность старшего помощника на линкор? Кто и когда анализировал эту ситуацию? Офицер в возрасте сорока двух лет, имевший диплом Военно-морской академии, с десяток лет служивший на должностях, соответствовавших категории капитана 1-го ранга, назначается на должность капитана 2-го ранга, в подчинение к офицеру, младше его на 3 года по выпуску из училища, не имевшего на тот момент академического образования. Быть может, все эти обстоятельства и не способствовали сдаче зачетов и получению допуска Кухтой на управление линкором? А как вам нравится следующая рокировка — капитан 1-го ранга Кухта передает должность старшего помощника капитану 3-го ранга Хуршудову, чтобы через год вернуться на линкор в качестве командира.