того, что существуем мы, что существуешь ты — тоже не простят. В случае чего мы с тобой на соседних столбах будем висеть. И тут уж закон простой. Кто не нами — тот против нас. А если нас победят — сколько ты продержишься?

Нестор Иванович плеснул себе в стакан с чаем спирту. Сделал большой глоток. Помолчал. Потом выдал.

— Вот что мне в тебе нравится, Американец, что ты не врешь и не говоришь лозунгами. И ведь я понимаю, что ты прав. Но под вас не пойду.

— Так и не надо. Почему бы вот так не сделать…

Я тоже глотнул чайно-спиртового раствора. Вот такой шел непростой разговор двух кавалеров ордена Красного знамени.

Разговор шел на станции Гуляй-Поле, в моем салон-вагоне. За окном слышались голоса моих бойцов и ребят из махновской «черной сотни». Они дружески переругивались.

Я приехал на переговоры с Махно по той причине, что он просил прислать именно меня. Запомнил. На этот раз я прибыл без бронепоезда, но охрана и пулеметы имелись. Украина была весьма веселым местом. Банд по ней шаталось гораздо больше, чем требовалось. Формирования Григорьева махновцы недавно расколошматили — но всяких мелких отморозков хватало.

С момента нашей последней встречи прошло много всякого. Махновцы участвовали в боях с донскими самостийниками, взаимодействуя с буденовцами. Вообще-то, они друг друга стоили. И те, и другие были «вождистскими» структурами. То есть, за своими командирами они готовы были идти хоть в ад чертям рога отшибать. А за кем-то другим — не пошли бы. Собственно, потому-то мы с махновцами так и возились. В той истории было не так — так кому от этого стало лучше? В конце концов, батька озверел и слетел с катушек. И жаждал только отомстить. Именно из-за того, последнего периода, в русском языке слово «махновец» стало значить то же, что и «беспредельщик».

Но пока что Махно был героем. Именно его ребята обеспечили взятие Новочеркасска, что положило конец разборкам на Дону. В моё время шли долгие и нудные споры — награждали батьку орденом или нет? Но тут всё было четко. Именно за взятие Новочеркасска он и получил Красное Знамя. Правда, украинское. Сейчас каждая республика имела свои награды[100].

В Гуляй-Поле махновцы вернулись с победой и хорошей добычей. На Дону вообще-то грабили все. И махновцы — меньше остальных. Не из-за особенных моральных качеств. Просто главный козырь батьки — это маневренность. Так что никаких обозов у него не имелось по определению. Так что всерьез братки-анархисты затарились лишь в Новочеркасске.

Теперь у Махно стоял вопрос — а что делать дальше? Он был решительно против продразверстки, хотя к нему продотряды и не совались. Небезопасно. Махновцы сами порешили всех кулаков, а хлебопоставки Махно обставлял как «добровольную помощь московскому и питерскому пролетариату». С другой стороны, у него имелось множество людей, которым понравилась веселая жизнь. А Советская власть-то потихоньку упрочнялась. Так что батька понимал — он просто запрограммирован на столкновение. А ведь он являлся совсем не дураком, так что понимал и другое — он в этом столкновении обречен на поражение. Вот он и решил пригласить кого-нибудь из большевиков, так сказать, для консультаций.

Прибыв в Гуляй-Поле, я обнаружил, что никакой анархии в столице Махно нет и в помине. Порядка тут было больше, чем во многих местах, где рулили большевики. По большому счету, всем заправлял батька лично. Даже Реввоенсовет был, в основном, для красоты. И власти у Махно было куда больше, чем у любого красного командира или уездного коммуниста. Потому что над ним не было партии. Чекисты ему тоже не мешали. Махновская контрразведка подчинялась только ему. Кстати, структура под руководством Льва Голика[101] мало чем отличалась от чекистов.

Да и внешне махновцы стали иными. Исчезли длинные волосы и разные причудливые наряды. Бойцы были коротко стрижены и одеты в гимнастерки. Война в XX веке не терпит показухи.

Во время своего визита я столкнулся с жестким противодействием. Самым активным моим противником оказался председатель Реввоенсовета Всеволод Волин. Он принадлежал к редкому типу идейных анархистов. Да-да. Несмотря на то, что сторонников этой идеи в России было полно, идейных среди них имелось немного. Для большинства анархизм был просто формой радикализма. Эти ребята мало задумывались над тем, за что они вообще воюют. А махновский анархизм — так это вообще была вековечная крестьянская мечта — в армию рекрутов не давать, налогов не платить, городских начальников к черту посылать.

А вот Волин имел взлелеянные взгляды. К тому же он являлся типичным интеллигентом — для него идейная девственность была важнее здравого смысла. Так что дружба Махно с большевиками его сильно раздражала. Он постоянно парил мозги батьки насчет всемирной анархистской революции. Я вызвал у него приступ бешенства вопросом — а как при всеобщей анархии будет работать железная дорога? Будучи нормальным гуманитарием, Всеволод Михайлович об этом не задумываться не желал.

Вторым персонажем была Мария Никифорова, весьма известная особа на Левобережной Украине. Она прославилась ещё в 1918 году, когда во главе отряда анархистов наводила революционный порядок. Как-то в Елизаветграде она поссорилась с местным Советом, в котором заседали меньшевики и правые эсеры. Недолго думая, она подогнала к зданию Совета броневик и открыла до дому беглый огонь. Большевики собрались её даже судить, но тут нарисовался большевик Полупанов, который, как и я, рассекал на бронепоезде. Он заявил, что Машу он хорошо знает и за неё ручается. А если кому что не нравится — так он может и пострелять[102].

Потом Никифорова ещё несколько раз устраивала какие-то авантюры во время которых усердно искореняла буржуазию и всех к ней приравненных. Уже на Дону большевики собрались её расстрелять. Спасло Машу только поручительство Махно. В Новочеркасске она прославилась тем, что реквизировала из магазинов огромное количество дорогого женского белья.

Я в своем времени читал пять биографий Никифоровой, которые никак не сочетались друг с другом. По одной из них, она бывала в Америке и Париже — и даже училась искусству скульптуры у самого Родена.

Мария, если не приглядываться, выглядела как худощавый парень. На меня она сразу наехала.

— Вот, американец, был ты хорошим человеком, боевиком. А стал комиссаром.

— А чем так плохи комиссары?

В ответ я услышал длинную и очень эмоциональную речь, из которой я понял — большевики такие же сволочи, как и остальные. Потому что они, гады такие, мешают ей самовыражаться — творить беспредел. Она ненавидела любую власть и любой порядок. В