Он подмигнул.

— Песня «Битлз», детка. «Когда мне будет шестьдесят четыре».

— Мне следовало бы догадаться. Никогда не меняйся, сумасшедший. — Притянув его к себе для поцелуя, я прошептала: — Я так люблю тебя! Не могу дождаться, когда мы поженимся там, у антиподов.

Мы несколько минут целовались. Окружающие нас люди, казалось, даже не подозревали, какой это был меняющий жизнь момент для нас.

Картер прервал поцелуй.

— Знаешь… я хотел бы уже сейчас оказаться там. Мне внезапно приспичило посетить душевую. Не хочешь присоединиться ко мне?

— Как могло случиться, что после всего этого времени мы только сейчас вместе вступаем в клуб занимающихся сексом на высоте нескольких миль? Ты же пилот, а я была стюардессой!

Картер расплылся в улыбке.

— Никогда не поздно начать.

Картер

— Ну, давай! Ты же не хочешь, чтобы я выиграл гонку, правда?

Я посмотрел на моего сына, который ехал позади меня. На головах у нас были одинаковые шлемы, и мы ехали на самокатах по пустынной дороге. Я был на моем «Сегвее»[22], а он ехал на обычном детском скутере.

В такие дни я ни разу не пожалел, что перестал летать. Я ни за что не мог бы пропустить эти драгоценные моменты с Брюси.

В этот день я повез его к своему старому дому. Мы перебрались в большой дом милях в двух оттуда, когда Брюси исполнился год. Но мы продолжали часто навещать моих бывших соседей.

Я указал на свой старый кондоминиум.

— Когда ты родился, мы привезли тебя сюда.

— Это здесь вы меня сделали?

Не зная, как ответить на вопрос, я сказал:

— С технической точки зрения тебя сделали в Австралии, но родился ты здесь.

— В Австралии?

— Да.

— Значит, я как медведь коала?

— Полагаю, — рассмеялся я.

Кендалл обнаружила, что беременна, вскоре после того, как мы вернулись из Австралии. У нас была скромная свадьба. Мы поженились на закате солнца рядом с оперным театром Сиднея.

Мы жили в Бока очень скромно в типовом одноэтажном доме с тремя спальнями. Кендалл была решительно настроена, чтобы наш сын рос не так, как она. Она не хотела, чтобы он слишком много значения придавал материальным благам.

Кендалл с удовольствием сидела дома с ребенком. А я тем временем подписал контракт с частной авиакомпанией, которая позволяла мне выбирать, когда летать. Таким образом, я убил двух зайцев: я все еще продолжал летать, но на своих условиях.

Мы ехали по дороге, и я внимательно смотрел по сторонам на случай, если появится машина.

Я указал на старый кондоминиум Гордона.

— Видишь этот дом?

— Да?

— Здесь жил твой дедушка Гордон.

— Гордон? Как Трэш Гордон из «Улицы Сезам»?

— Да, то же имя. Твой дед был замечательным человеком. Намного круче Трэша Гордона. Когда ты немного подрастешь, я расскажу тебе замечательную историю о нем и о том, почему тебя назвали Брюси.

— Хорошо.

Немного замедлившись, я спросил:

— Ты не устал? Хочешь, остановимся и перекусим?

Он кивнул.

Мы остановились под раскидистым деревом. Я достал коробки с соком и различные закуски, которые упаковала для нас Кендалл.

Брюси поднял голову и посмотрел на меня. У него были мои черные волосы и голубые глаза Кендалл.

— Папа, расскажи мне одну из твоих историй.

— Какую?

— Про Люси.

Я улыбнулся и потрепал его по волосам. Когда ему исполнилось два года, я стал сочинять разные истории, которые рассказывал ему перед сном. Иногда он просил меня рассказать какую-нибудь из них днем. «Люси в небесах с алмазами» была его любимой, отчасти потому — как он всегда уточнял, — что «Люси» рифмуется с «Брюси».

— Договорились. Пусть будет «Люси в небесах с алмазами».

Сделав глубокий вдох, я обнял его и начал свою историю:

— Жила-была девочка, которую звали Люси, и она жила на небе…