Линли добралась до нужного переулка, свернула вниз. У Седой Линнет была старая дверь с кожаными петлями, и Линли хлопнула по косяку ладонью.

– Линнет? Ты здесь, старая кошелка? Ты там жива?

Никто не ответил. Дверь была заперта изнутри, но петли болтались. Несложно было проделать щель, чтобы просунуть ножик и приподнять крючок. Давно она уже не взламывала дверей, но такие навыки забываются не скоро.

Еще не увидев тела, она уже обо всем догадалась. Дело не в гниении, зима для этого была еще слишком холодной. Но у смерти есть собственный запах. Света, падавшего из дверного проема, хватило разглядеть скорченную Линнет на койке. Рядом, в жестяной миске, лежала зола, остаток сгоревших дров. Женщину милосердно не тронули крысы. В смерти она выглядела моложе. Или пусть не моложе – умиротвореннее. Весна придет, это правда. Но не для Линнет.

Линли присела в ногах койки и, будто в утешение, потрепала мертвую товарку за бедро.

– Ты хорошо потрудилась, – сказала она. – Знать, подружки Линнет и Линли остались в прошлом – но про то волноваться уж мне. А ты сделала много добра. Почивай и гордись.

Ответа она не услышала – и не ждала. Все, что растет, опадает. Все, что рождается, мрет. Вопрос только когда. И кто останется после.

Она еще посидела, беседуя с мертвой, а потом пошла за синим плащем – вызывать труповозов.

30

Погода стояла мерзкая, вторым заходом Сэммиш на Зеленую Горку намечался буран. Сердились низкие тучи, и сырой ветер моросью осыпал булыжную дорогу.

Сэммиш предполагала, что с окончанием праздника жатвы, без красочных декораций и флагов, округ уже не будет казаться таким внушительным, но на деле отсутствие украшений видоизменило его только внешне. Будто кто-то весь вечер носил позолоченную маску волка, а потом снял, и под ней оказалась морда настоящего леопарда. В разгар страды Зеленая Горка гремела разноголосьем волшебства и иллюзий. На излете зимы Зеленая Горка воздвигалась под ненастным небом обширно и строго. Дома были сложены из камня, и не верилось, что по таким чистым улицам вообще разрешалось ходить, а мелких дворян, разгуливавших в тени пустых беседок и голых деревьев, и даже их слуг сочли б за настоящих красавцев в Долгогорье или Притечье.

Просто дыша одним с ними воздухом, Сэммиш чувствовала себя мошенницей и самозванкой. Кем, впрочем, и была.

Они с Саффой обходили стороной широкие проспекты, где ездили кареты и двигались паланкины, держась поближе к проулкам и черным ходам, предназначенным для дворни и мулов. Дом Братства замысливался для обозрения с фасада, но даже окольный его вид поразил Сэммиш. Это, собственно, было не здание, а сам по себе отдельный квартал. По стенам взбирался плющ, дворик, что вел к общему храму, был выложен резным мрамором. До сокровенных обрядов Дарис допускали лишь приглашенных, но богов в Китамаре водилось больше, чем воробьев, и большинство из них предлагали бесплатные пробные дозы религии для всех желающих. Фонтан в боковой части дворика не работал, трубы осушили перед зимними холодами. Летом он был бы наверняка потрясающим зрелищем.

По небогатому опыту Сэммиш, наиболее близко Братству Дарис соответствовала укромная крепость Тетки Шипихи в долгогорском подполье, но даже ту надо было водрузить на себя десять раз, чтобы сравняться с могучим поместьем. В любом другом китамарском районе оно являлось бы основой и осью всей округи. На Зеленой Горке лишь выделялось показным роскошеством в ряду таких же других.

Сэммиш пришла сюда в платье горничной, которое взяла взаймы у Аверита, – пролежавшем со времен, когда его сестра работала в купеческом доме в Речном Порту. Сестра скончалась в родах, но платье по-прежнему было добротным и пришлось Сэммиш почти впору. Саффа шла рядом, кутаясь в бурый плащ, капюшон скрывал ее волосы и лицо. Тревога чуялась в походке и ясно просматривалась в силуэте плеч старшей женщины. Сэммиш попыталась представить, каково это – подобраться так близко к дому своего врага. Что пересилит – тяга бежать прочь от опасности или вперед, в схватку? Однозначно не определишь, да и не суть.

– Лучше я тебя дождусь, – сказала Саффа.

– Лучше не надо, – сказала Сэммиш. – Пройдись со мной вдоль ограды поместья, как договаривались. Поищи какие-нибудь знаки, которые твой сын мог оставить для идущих на выручку. А потом возвращайся в нору на Камнерядье и жди меня там.

Саффа не ответила. Не было необходимости.

– У нас получится, – сказала Сэммиш. – Все прокатит как надо.

– Нельзя знать заранее.

Сэммиш пожала плечами. Конечно нельзя.

Речной Порт еще не был охвачен беспорядками, но напористая походка каждого встречного выражала общее напряжение и беспокойство. Сегодня, как и намечалось, магистрат рассматривал жалобу насчет зимнего каравана. Торговые дома и гильдии ополчились друг на друга. До захода солнца будут нажиты и потеряны целые состояния. Даже не окажись семья Гаррета Лефта в центре этого противостояния, его домашние все равно пошли бы наблюдать за развязкой. Там, похоже, соберутся все. И, таким образом, дом опустеет, будто по заказу милых любовников. Низкие иссиня-серые тучи темнели на небе, заслоняя солнце, а переплетения злого, плотного ветра давали Алис понять, что надвигается непогода. Возможно, новый снегопад. Или кое-что похуже.

– Чего смурная? – окликнул Уллин.

– Я внимательная. Тебе бы тоже не мешало присматриваться.

Они прогуливались неподалеку от дома семейства Лефт, как будто собирались его ограбить: каждый раз, приближаясь, меняли повадку, подходили то вдвоем, то поодиночке и ни разу по одним и тем же дорожкам. Если бы она еще злилась – вообще-то уже не злилась, но если бы, – то только на то, что Сэммиш не участвует в тычке вместе с ними. Но Сэммиш занята по-горло попытками сделаться первосортным дерьмом, поэтому ну ее в баню.

А вот что было ненавистно, так это то, что бывшая подруга извратила ее средства и способы действия. Алис месяцами врастала в сапоги Дарро. Ходила его походкой, крутила дубинкой его приемами, вела себя сообразно его замашкам. А теперь стоило начать, и голосок Сэммиш лип к уму, как репей к шерстяной кофте. «Ты что творишь? Да на него это непохоже и близко!» Ей-то откуда знать? Дарро был не ее братом. Сэммиш не росла возле Дарро и его друзей. Сэммиш никто не любил. А теперь не любит и Алис.

Но до чего раздражало, что Сэммиш сумела ей подсыпать песочку в колеса. Попытка посеять сомнения в связи Алис и брата была непростительна, а хуже того, что она в некотором роде у Сэммиш почти удалась.

– Направо, – подсказал Уллин.