делал никаких успехов. Но уже было одиннадцать тридцать, а значит, это еще одна холодная и бесплодная ночь. Пора возвращаться.

Закрыв глаза, Мерритт прислушался. Не к спящим звукам города, а к созданиям, скрытым в нем. Их было немного – он полагал, это изменится с приходом весны, – но неподалеку была сова, по району бегали мыши, целая куча… он содрогнулся. Тараканов. Лучше бы он о них не знал. И все же он надавил: «Вы ее видите? Женщину?»

«Ищи. Ищи. Слушай». Сова.

«Прячься. Прячься. Спаривайся. Прячься». Мыши.

«Еда», – шипели тараканы.

Его вздох слился с холодным воздухом. Еще пара ночей. Он сможет делать это еще пару ночей. А потом им придется придумать что-то получше. Что угодно лучше. Их положение не было стабильным.

– К счастью, – раздался тихий женский голос из теней возле лавки менялы, – вам не придется больше ждать.

Мерритт рывком развернулся; Оуэйн, стоящий рядом, поднял голову, навострив уши. Он осматривал перекресток, но никого не видел, пока некий силуэт, тщательно проверив улицу, не перешел ее, тихо стуча туфлями по камням.

Облегчение фактически огрело его дубинкой по голове.

– Мисс Хэй, – тихо заговорил Мерритт. – Очень рад снова вас видеть.

Она остановилась где-то в шаге от него, достаточно близко, чтобы говорить, не повышая голоса, но недостаточно, чтобы показалось, будто они близки.

– Рад, что вы живы, – добавил он.

Она наклонила голову набок.

– Я тоже.

«Смотри по сторонам», – сказал он Оуэйну, который повернулся и оглядел перекресток. Миру он спросил:

– Которое послание вас нашло?

Ее губы изогнулись, будто она не хотела отвечать.

– Телеграмма Агате. Это моя подруга, которая согласилась пересылать любые сообщения, что могли бы поступить для меня. – Она поплотнее запахнула пальто. – Я оставила непритязательное письмо от нее у себя на прикроватном столике на случай, если меня придет искать союзник. Или враг.

Хюльда упоминала, что нашла в доме Миры письма. Она будет рада узнать, что это принесло плоды.

Сунув руку под пальто, бывший директор БИХОКа достала газету.

– А вы времени зря не теряли.

Мерритт взял газету и наклонил ее к масляной лампе, хотя разобрать смог только заголовок: «Два мага-преступника сбежали из исправительного учреждения Саффолка». Из горла Мерритта раздался глухой рык.

– Вы опасны, мистер Фернсби? – В ее голосе была нотка веселья, и в то же время она звучала совершенно серьезно.

Мерритт переступил с ноги на ногу.

– Думаю, мы можем согласиться, что я здесь наименее опасный человек, – он не хотел ничего говорить об объекте в Огайо. Ему и знать-то об этом не положено. Выбросив эту мысль из головы, он сосредоточился на неровных линиях булыжной мостовой, на случай если Мира решит просмотреть его мозг.

Она помолчала, взглянув на Оуэйна.

– И верно.

Пес посмотрел в ответ.

Прежде чем Мерритт успел спросить, Мира сказала:

– Я могу слышать его мысли, а общения во мне нет ни капли. В нем человеческая душа. Это тот самый, что был у мистера Хогвуда?..

Мерритт кивнул.

– Этот пес раньше был моим домом.

– Удивительно, – она присела на корточки, и Оуэйн тут же подошел к ней, виляя хвостом, вероятно, взбудораженный тем, что кто-то еще мог его понимать.

– И пусть мы и могли бы вести очень долгий разговор об этом, – напомнил Мерритт, – но стоит вопрос об обвинении в убийстве.

Вздохнув, Мира встала.

– Полнейшая чушь. Этот человек что угодно сделает, чтобы получить желаемое, – ее лицо сморщилось, как будто у нее на языке вертелось неприличное слово и ей не нравился его вкус.

– Бэйли или Уокер?

– Алистер Бэйли, – фыркнула Мира. – Я уже давно знаю мистера Уокера. На нем играют, как на скрипке.

Мерритт кивнул.

– Значит, Уокер не психометрист?

У Миры вырвался полусмешок, прежде чем она смогла его подавить.

– Совершенно точно нет. Этот человек – самый невезучий волшебник в мире. Все, на что он способен, – это превращать…

– …маленькие предметы в золото, – закончил за нее Мерритт. А уж Мира бы знала, с ее-то даром. Но всякая толика облегчения, что он ощутил оттого, что правильно оценил ситуацию, быстро испарилась. – Вам придется явиться лично, чтобы обвинение сняли.

Она скрестила руки на груди.

– Дайте мне подумать об этом.

Его кишки скрутились узлом.

– Подумать об этом? Нас с Хюльдой посадят…

– Я не имела в виду подумать о том, делать это или нет, – перебила она, – а о том, как. Расслабьтесь, мистер Фернсби. Я прекрасно осознаю, какой бардак учинила, и я готова его разгрести, – она теребила газету. – Простите за все это. Вам от моих извинений не легче, но мне правда жаль. – Пауза. – Вы можете этого и не сознавать, но мне нужно, чтобы Хюльда была в БИХОКе.

Мерритт отлично знал, что нужно. Сдавленный выдох вышел из его трахеи, туманом повиснув в воздухе между ними.

– Спасибо, – он помедлил. – Пойдемте со мной. Мы укрылись в небольшой лачужке неподалеку. Там будет теплее, чем здесь…

– Нет, – она подняла руку, как будто ловя предложение на лету. – Это слишком рискованно. Но если вам потребуется со мной связаться, отправьте сообщение, – она указала на масляную лампу через дорогу. – Я буду проверять ее на заре и закате. Если вы отправите его, – она сделала жест в сторону Оуэйна, – я смогу получить информацию, даже не выходя на контакт. – Она сунула руку в карман и вынула несколько монет, которые вдавила в ладонь Мерритта. – Сомневаюсь, что вы смогли заехать домой или снять что-то в банке.

Он сжал деньги в руках.

– Премного благодарны. Как и за то, что быстро отозвались.

– Разумеется, – голос звучал удрученно, но Хюльда так верила в эту женщину, что и Мерритт старался поверить. К сожалению, она была единственной корзиной, в которую они могли сложить пресловутые яйца. – Будьте осторожны, – добавила она. – Чем больше у меня будет времени, тем лучше.

– Дата нашего суда по первым обвинениям – седьмое декабря. Мошенничество, заговор, злоупотребление магией.

У нее вырвался тихий смешок.

– Нелепо.

Он не хотел было спорить, но показалось, что все-таки должен.

– Некоторые обвинения имеют под собой основания, мисс Хэй. Например, зачарование домов, чтобы у БИХОКа была работа.

Несколько мгновений она молчала. Это она сделала.

– Берегите себя. Позаботьтесь о Хюльде, – прошептала она. Затем, оглядевшись по сторонам, перешла дорогу обратно к фасаду лавки менялы и скользнула в лесок. Его тени тут же проглотили ее.

Мерритт смотрел, как она уходит. С противоположной стороны, спотыкаясь и над чем-то смеясь, вышли два моряка. «Пойдем», – сказал он Оуэйну, и они кружным путем отправились назад к докам, стараясь никому не попадаться на глаза, опасаясь свидетелей. Никого не увидев, Мерритт спустился