В принципе гордиться здесь было нечем — это было скорее какое-то гормональное отравление, чем истинная отвага.

Зная за собой эту слабость, Данилин сосчитал до двадцати, потом вернулся за столик к Мише, выпил с ним подряд две рюмки коньяку — огромная для него доза! Потом пошел звонить Татьяне.

Та звучала довольно спокойно. Но подтвердила свой контакт с Ольгой, хотя опять не называла ее по имени. И сказала, что паниковать не стоит, все это сильно преувеличено, «в австралийском стиле», но, возможно, действительно стоит оторваться на пару дней от Киева и подъехать.

Этот разговор подействовал на Данилина умиротворяюще — ведь у Татьяны отличная интуиция! Раз говорит, не надо паниковать, то так, скорее всего, и есть.

Позвонил Щелину. Тот, как ни странно, не возражал против приезда Данилина. Но сильно его поразил, сказав: «Достань билет на синий поезд. Он ночью идет. Утром, в восемь, будешь в Москве. Я тебя встречу на вокзале». — «Лично встретишь?» — «Именно так». И положил трубку.

Данилин попросил Мишу о помощи, он куда-то позвонил, и проблема с билетом была решена. Мало того, удалось устроиться в международное двухместное купе.

К моменту посадки в поезд Данилин окончательно успокоился. До вокзала удалось добраться без всяких происшествий, вдобавок соседа по купе не было до самого отхода, и Данилин уже потихоньку радовался, что выпала же такая немыслимая удача — ехать до Москвы в одиночестве. Может, думал он, удастся выспаться хорошенько.

Но рано он радовался. Поезд уже разгонялся вовсю, уже мелькнула за окном нереально красивая лавра, когда в купе все-таки ввалился какой-то мрачный тип. Пробормотал какое-то приветствие, раздосадованный Данилин тоже что-то буркнул в ответ. Принципиально не стал соседа рассматривать, зачем он нужен? Лишь бы не приставал с разговорами. Но сосед помалкивал, что-то такое сосредоточенно читал или даже писал. Когда Данилин невольно мельком взглянул на него, то поразился. Ну подумать только! И этот отдаленно смахивает на вчерашнего типа в плаще. «Да нет, это я просто дошел до ручки, мне везде уже Юрий мерещится! Впору к психиатру на прием записываться!» — мелькнуло в голове. Потом не выдержал, посмотрел на соседа повнимательней. «Не он, определенно не он. Осанка совсем другая, выражение лица не тупое вовсе… Но все же похож поразительно! Сговорились они тут все, что ли…» — размышлял Данилин, поглядывая искоса на соседа.

Ах вот чем он, оказывается, занят! — вдруг понял Данилин. Кроссворд разгадывает!

Сам Данилин ничем подобным с детства не занимался. Ну, или с отрочества, уж точно. Скучно, да ни времени нет, ни сил. Тут жизнь столько кроссвордов и паззлов подбрасывает, только успевай вертеться! На пенсии, на пенсии, если доживу, вернусь к любимым занятиям младых лет — рыбалка, кроссворды, может, даже в винт удастся поиграть, если партнеры найдутся. Но до пенсии еще пылить и пылить…

— Простите, пожалуйста, — сказал сосед на довольно чистом русском, — не поможете? Не помните, как называлась у древних греков река забвения?

«Стикс, кажется», — подумал Данилин. Но не хотелось опозориться, вдруг что-то спуталось в голове… Вслух спросил:

— А сколько там букв?

Сосед довольно бесцеремонно подсел под бок Данилину, протянул ему газету.

По белым клеткам кроссворда было написано крупными, четкими буквами:

«Привезите их в Киев, а?»

Данилину показалось, что у него в буквальном смысле слова отвалилась челюсть. «Все-таки это он, Карл-Юрий! Вот это мастерство перевоплощения! И похож — и не похож!»

Данилин схватил карандаш, быстро вписал в свободную строчку по горизонтали: «А история — моя?»

Карл-Юрий закивал энергично. Приписал по вертикали: «В пределах». Потом еще по горизонтали под цифрой шесть: «Никому ни слова!» — «Идет!» — написал Данилин поперек.

— Видите: четыре буквы! — сказал человек вслух.

— Ну, значит, не Стикс! — сказал Данилин. — А как ее? Лета, Лета, вот как.

— Да, точно, спасибо большое! — отвечал сосед. — Но тут еще и вторая река — наоборот, памяти!

— Ну это Мнемозина, наверно, — отвечал Данилин. — Дайте взглянуть.

— Смотрите, подходит, девять букв, и последняя — «а».

Данилин посмотрел. На кроссворде появилась еще одна заполненная строчка — номер телефона, 236-26-95.

Данилин кивнул: дескать, да, понял. Запомню контактный номер. Применю мнемотехнику свою собственную. Двадцать три — любимая комбинация цифр, шестьдесят два — троллейбус, на котором ездил к родителям столько лет, шестьдесят девять — номер квартиры Игоря, пятерка — она и есть пятерка, лучшая оценка. А вся вместе комбинация цифр, с чем она ассоциируется? С очень красивой женщиной почему-то!

Больше сосед к Данилину не приставал. Сопел, кряхтел, что-то бормотал под нос. Якобы с кроссвордом борьбу продолжал. А может, и действительно его принялся решать. В голове — потому что клеточек не так много осталось свободных.

Данилин все ждал, что тот еще что-нибудь таким же образом сообщит. Но нет. Перед самой границей вдруг попрощался небрежно и быстро вышел из купе, двинулся куда-то в хвост состава. Забрав газету с собой, разумеется.

Данилин проводил его взглядом и подумал: «Все изменил: и походку, и голос, и акцент. Но главное, выражение глаз другое; как такое возможно, понять не могу».

И еще одна мысль медленно и печально вошла в данилинскую голову: морока совсем не кончилась. Наоборот, она продолжается и принимает довольно пугающие формы. Докатился он, Данилин, бог знает до чего — до конспиративного обмена информацией, кажется!

Или это все сон? Или сложный, замысловатый розыгрыш?

Когда Миша на следующий день в полдень увидел Данилина в гостинице, он был поражен. «Что случилось, Палыч? Ты не уехал, что ли? Глазам своим не верю… Поезд отменили или как?»

«Да так вот сложилось, — сказал Данилин. — Я же тебе говорил, что я ненадолго».

Не хотелось рассказывать, что случилось в Москве. Там, на Киевском вокзале, прямо на платформе его дожидался мускулистый Володя, который уволок его в «Мерседес» Щелина. И они поехали во Внуково. «У тебя самолет через полтора часа», — сказал Щелин вместо «здравствуй». «Самолет? Куда? Зачем?» — «В Киев, конечно, там ты сейчас нужнее», — отвечал Щелин.

Данилин начал было возмущаться, говорить, что он сам вправе решать, где он нужней, что он не подчиненный Щелина. Но тот быстро его окоротил, сообщил кучу таких неприятных фактов, что Данилин быстро скис. Главная проблема была в следователе Бережном. Он почему-то так взъелся, такая там ненависть образовалась, что-то как будто даже личное. «Да ничего я плохого ему не делал, я его знать не знаю», — бормотал Данилин.

Так или иначе, но Бережный развил бешеную деятельность, пытаясь Данилина посадить. Наверно, в итоге выявится какая-то связь господина следователя с «Эм-Банком», но на поверхности ничего не проглядывается. Щелин уже и так к нему пытался подъезжать и эдак. Ничего не получается. У человека просто одержимость какая-то, обязательно ему надо Данилина уничтожить. И вот до чего дошло дело: на столе у прокурора лежит уже ордер на его арест. Щелин мобилизовал все свои возможности и пока это дело тормозит, занесенную над ордером авторучку удерживает в воздухе, но давление со стороны Бережного и его друзей настолько сильное, что неизвестно, сколько еще удастся продержаться.