И Данилину — то ли от спиртного, то ли от теплой Мишиной компании — тоже становилось легче. Он даже уже подхихикивать понемногу начал. Тоска отпускала сердце.

Потом ему еще Таня звонила. Тот факт, что Данилин не приехал, ее не очень огорчил. Но обстоятельства — действия Щелина и его рассказы — ее сильно насторожили. «А ты уверен, что он на твоей стороне? Что вы все еще союзники?»

«Я уже ни в чем не уверен, — отвечал Данилин. — Но до сих пор он меня всегда поддерживал, с чего это ему бросать лошадку, в которую он столько вложил? И денег на раскрутку истории с письмом дает, и проект перелицовки газеты поддерживает». — «Вот разве что», — сказала Таня, и в ее голосе звучали большие сомнения.

Звонила, разумеется, и Ольга, которая принялась так его жестко отчитывать стальным голосом, что он чуть трубку не повесил. «Вот из-за этого с ней жить нельзя, — раздраженно думал Данилин, — можно представить себе, что было бы, если бы она женой стала». А вслух примирительно сказал, что потом ей объяснит, почему не смог приехать. Но причина более чем серьезная. «Кажется, еще и сегодня не поздно, прошу тебя, брось все и прилетай, иначе очень потом пожалеешь!» — заклинала Ольга. Но рассказывать ей про оригинальную встречу со Щелиным он не рискнул.

Потом он возвращался к коньячно-кофейным разговорам с Мишей, которые как-то незаметно переросли в ужин с водочкой.

При этом Миша и Данилин по очереди ходили в ближайший автомат звонить по оставленному накануне таинственным пассажиром телефону. Из гостиницы звонить не решились.

Весь день по номеру никто не отвечал, но вскоре после восьми Миша вернулся с победоносным видом и сказал: есть! Им назначено свидание — на следующий день, с утра пораньше. И в таком экзотическом (Миша утрированно говорил: «экзотычэском») месте. Данилину ни в жизнь не угадать.

И действительно — Данилин отгадать места встречи не сумел. Просто в голову бы ему такое никогда не пришло.

На двери висела табличка с надписью: «Врач-стоматолог Столяров О. О.». В приемном закутке скопилось трое страдальцев, хотя, казалось бы, все должны были приходить к назначенному времени, по талончикам. Но обычное дело — как-то все перемешалось.

Данилину, как пациенту с острой болью, долго ждать не пришлось. Когда его вызвали, правда, вокруг раздалось возмущенное ворчание. «Сколько их сегодня будет — с острой болью? Потерпеть не могут! Я уже сорок минут жду», — возмущалась пожилая женщина с изрядным флюсом. «И медсестра на обед ушла, — подхватила еще одна страждущая, — теперь в два раза медленнее все будет».

Это была одна из тех старых платных поликлиник. существовавших еще в советские времена. Теперь они занимали срединную нишу между районными государственными поликлиниками с их допотопной советской аппаратурой и частным сектором, обосновавшимся в шикарных офисах в центральном Киеве со своим сверкающим, новеньким, все больше почему-то швейцарским оборудованием. И почти швейцарскими ценами. В старых же платных поликлиниках цены сохранялись относительно умеренные, но и народу было значительно больше и можно было иногда и в очереди посидеть.

Данилин с раннего утра массировал себе левую щеку и в результате, казалось ему, она выглядела вполне правдоподобно припухлой. Но идти на прием, тем более в обход очереди, было неприятно, стыдно. Но что поделаешь… Когда из кабинета вышел предыдущий пациент и врач из-за его спины выкрикнул: «Кто с острой, проходите!», Данилин решительно вскочил. Под ненавидящими взглядами быстро вошел в кабинет. Доктор Столяров, в белом халате и в шапочке, показал ему на кресло: «Пожалуйста, садитесь». Данилин сел и подумал: вот будет номер, если недоразумение случилось и он на самом деле лечить меня возьмется.

«Я…» — начал Данилин неуверенно.

— Откройте рот пошире! — строго оборвал его врач. И молча принялся за осмотр данилинских зубов.

Постучал по ним зеркальцем, заглянул во все закоулки и вынес вердикт: кариес в верхнем пятом справа, надо запломбировать.

«Но я, видите ли…» — замычал Данилин, но тут доктор Столяров встал со своего стула и быстро вышел через боковую дверь в соседний кабинет, откуда появился другой человек — не только в халате и шапочке, но и с хирургической повязкой на лице. Видны были, собственно, только глаза, а потому Данилин не взялся бы утверждать с уверенностью, что когда-либо его уже видел.

— Когда они смогут приехать? — глухо, через повязку, спросил он, усаживаясь на освобожденное Столяровым место.

«Будем считать, что это Юрий, а что еще остается… разве что сказать: «Гюльчатай, открой личико!» — подумал Данилин и некстати фыркнул.

— Что вы смеетесь? — строго спросил человек в повязке.

— Так, извините, фильм «Белое солнце пустыни» вдруг вспомнил…

— А, космонавты… Да, так когда прилет?

«Голос вроде похож», — подумал Данилин и сказал:

— Я думаю, в ближайшие пару недель, если вас это устраивает.

— Для меня — чем скорее, тем лучше. Каков ваш сценарий?

— Джули с Шанталь прилетят в Борисполь. Вы в самый последний момент появитесь в зале прилета. До этого мы про вас — никому ни слова. Предлагаем снять вашу встречу на камеру и показать в тот же день в новостях по местному телевидению. Мне кажется, что это будет лучшей гарантией вашей безопасности и безопасности Джули. Потом, с вашего согласия, мы можем сделать целый документальный фильм, который выйдет одновременно с очерками в «Вестях». Но «Вести» имеют приоритет.

— Хорошо, я подумаю насчет камер. Время прилета сообщите по тому же номеру телефона, по которому вы уже звонили. Прибавите три дня. Например, если они прилетают в пятницу, скажете: понедельник. Если в воскресенье, то вы должны говорить: в среду. И еще — пусть летят «Австрийскими авиалиниями», а не «Люфтганзой» и не «Малевом».

— И не польским «Лотом»?

— Ни в коем случае!

— А как я узнаю ваше решение насчет камер?

— Когда будете звонить по телефону, я скажу: согласен на такси. Значит, ответ — да. Если не согласен, значит, нет. И прошу, никаких дискуссий по телефону на эту тему. Решение будет окончательным и категорическим. И, главное, запомните, нельзя допустить утечки. Не обсуждать ничего по телефону или в помещениях, только на воздухе и чтобы рядом никто не крутился. В Англию звонить совершенно исключено. Лучше всего — слетайте за ними лично…

И почти без паузы, на том же дыхании сказал:

— До свидания.

И исчез в соседнем кабинете. А его место тут же занял доктор Столяров.

— Придется немного посверлить, — сказал он и включил бормашину.

Через несколько минут, с запломбированным зубом, Данилин уже выходил из поликлиники. Миша дожидался его на скамейке в ближайшем хилом скверике.

— Что-то долгонько ты, Палыч.

— Лечение зубов не терпит суеты, — попытался сострить Данилин и тут же устыдился своей шутки. — Извини, я после бормашины плохо соображаю…