части, но я лишилась не только их — я лишилась и тебя. Ты думаешь только о себе.

Женива толкнула дверь и, оглянувшись на Кларенса, добавила:

— Страдаешь не только ты один. Сидишь и жалеешь себя, потому что ты — черный? Что ж, позволь мне сказать тебе, мистер Важный и Знаменитый Журналист: попробовал бы ты побыть черной женщиной. Негритянки — ломовые лошади этого мира. И нас к тому же еще хлещут черные мужчины, которые думают, что их хлещут все остальные. И мне надоело быть мишенью для твоего языка, понял?

Женива схватила в чулане поводок, вытолкнула слюнявого Спайка на улицу и хлопнула за собой дверью. Кларенс сидел стоически, прислушиваясь к удаляющемуся стуку ее шагов.

В понедельник Женива и Кларенс, оставив выгруженные у дома Дэни пожитки, перешли улицу, чтобы поприветствовать миссис Бернс.

— Спасибо, что позаботились о детях, — сказала Женива.

— Всегда рада. Я и Дэни так говорила. Боже, Боже, как я

203

скучаю по этой девочке. Можете всегда рассчитывать на меня. Если вам когда-нибудь понадобится помощь или нужно будет присмотреть за детьми, можете всегда позвать старую Хэтти. Хорошо?

— Спасибо вам большое, — сказала Женива.

— Селесте тихая, даже слишком тихая, — отметила Хэтти, — она ужасно тоскует по своей маме и сестре. Я учила ее печь, и, по-моему, ей это понравилось. Не знаю, как помочь парню. Ему нужна крепкая мужская рука, чтобы показала ему верный путь. Я боюсь за него. Несколько дней назад позвонили из школы: он не делает домашних заданий, пропускает уроки и, похоже, не собирается исправляться.

— Тай всегда хорошо учился, — сказал Кларенс.

— Так было раньше, но не в этом году. Думаю, вам лучше поговорить с ним. Я пыталась, но он так посмотрел на меня... Знаете, как смотрят современные парни? Как будто хотят сказать: «Что ты знаешь о жизни, и почему я должен тебя слушать?»

— При первой же возможности я позвоню в школу, — сказал Кларенс. — Спасибо еще раз, Хэтти.

— Мои двери всегда открыты для вас. Слышите? Мы держимся здесь все вместе. Это наш единственный шанс выжить.

На следующее утро Кларенс смотрел на заголовок передовицы «Метро»: «В убийстве подозревается латиноамериканская банда». Статья Барри Дейвиса гласила:

«Дело о жестоком убийстве Дэни Роулс и ее дочери Фелиции, которое две недели назад потрясло окрестности северного Портленда, приняло на этой неделе новый оборот. Появился свидетель, который заявил, что отъехавшая от места преступления машина была светло-желтым «Шевроле Импала» или «Каприс» конца семидесятых. Водитель и пассажир были муж-чинами-латиноамериканцами. Им было чуть больше двадцати лет, и оба были одеты в белые тенниски.

Отказавшись назвать имя свидетеля, представитель полиции лейтенант Джансен сказал: «Убийство носило признаки войны банд». На вопрос о том, не является ли это еще одним примером растущего расового напряжения в большей части Портленда, Джансен ответил: «Надеюсь, это был только единичный случай».

Информация, предоставленная новым очевидцем, подтверждает версию о расовых мотивах преступления, — отметил

204

! член совета Реджинальд Норкост. — Я лично побеседовал с начальником полиции и попросил, чтобы подразделение, которое занимается преступлениями на расовой почве, уделило этому делу самое пристальное внимание. Напоминаю городу, что награда за информацию, которая поспособствует аресту и осуждению убийц, остается прежней: 10000 долларов. Я настолько уверен в поимке преступников, что вместе с женой вложил в сумму вознаграждения 1000 долларов».

Кларенс отбросил газету.

«Не знаю никого, кто когда-либо извлек больше выгоды из тысячи долларов».

— На следующем этапе твоего обучения ты узнаешь историю своей семьи, — сказал Торел Дэни. — Гидом будет твой прадедушка.

Зеке сиял. Ему не терпелось приступить к делу.

— Я знала, что мой дедушка был испольщиком, — сказала Дэни, — а его мама родилась в рабстве, и ее звали Руфь. Но это почти все, что мне известно.

— Руфь была нашей дочерью, — сказал Зеке. — Нэнси и я служили одному хозяину три года, а потом мы вместе прыгали через метлу.

Открылась дверь времени, и Дэни увидела церемонию, совершенную когда-то в старом Кентукки.

— Вы буквально прыгали через метлу?

— Да! Это была комбинация африканского и американского свадебного ритуала. Нам не разрешили проводить христианскую церемонию, но, перепрыгнув через метлу, мы заключили брак перед Богом и церковью.

— Церковью?

— Да, — засмеялся Зеке, — в те времена церковью были все рабы, любящие Иисуса, а их было большинство. Видишь ту парочку? — он указал на изображение. — Это Сэм и Дарла. Они были нашими хорошими друзьями.

— А тот маленький мальчик, танцующий возле них? — спросила Дэни. — Это их сын?

— Да, это маленький Сэм. Хозяева звали его Сэмбо. Им не нравилось, когда двое рабов носят одинаковые имена. Они говорили, что это вносит путаницу.

— Он такой симпатичный. И худой.

— Сэм и Дарла любили маленького Сэма, — сказал Зеке.

205

— Они часто рассказывали о своих мечтах в отношении парня. Но потом хозяин Коллинз продал его. Он продал их единственного сына.

По лицу Дэни пробежала тень ужаса.

— Дарла с тех пор стала совсем другой. Она сильно похудела. И старина Сэм, узнав, что его сын находится на ферме под Лексингтоном в нескольких сотнях километров, через два года не выдержал и сбежал, чтобы разыскать его. Но он успел пройти всего семьдесят километров, и его поймали. Его избили, а затем отрезали большие пальцы на обеих ногах, чтобы он больше не смог бегать. Но он убежал еще раз, и опять не очень далеко,

— глаза Зеке затуманились слезами.

— Извини, — сказала Дэни, — я не хотела огорчать тебя, прадедушка. Я и не думала...

— Что здесь можно огорчиться? Да, это действительно удивительно. Ты знаешь, что Бог пообещал стереть слезы со всех глаз. Но это не произойдет до тех пор, пока дьявол не