Тони кивнул:

— Это Вэнс. Среди совершенных им убийств одно стоит, так сказать, особняком. В нем тоже есть своеобразные элементы спектакля. То, что он сделал тогда, он повторил и сейчас. Это не обычное убийство, это — послание, адресованное вполне определенной группе людей, и Вэнсу хочется, чтобы оно дошло до адресатов и было ими услышано и понято. Он сам сообщил о преступлении, как только убрался на безопасное расстояние, потому что хотел, чтобы картина была максимально свежей… и чтобы Кэрол Джордан увидела весь ужас того, что он сделал с дорогими ей людьми. — Последние слова Тони произнес с горечью, которую буквально физически ощущал во рту. Как он мог быть таким слепым, таким недалеким и глупым?!

Франклина, однако, его слова ничуть не убедили.

— А вам не кажется, что вы, возможно, ищете черную кошку в темной комнате, потому что вам хочется привлечь к себе внимание, выглядеть важнее, значительнее? А вдруг это преступление не имеет отношения ни к вам, ни к старшему инспектору Джордан? Какой-нибудь залетный маньяк… Или кто-то решил посчитаться с Люси Баннерман. Она ведь была адвокатом по уголовным делам, на такой работе трудно угодить всем. Наверняка есть какие-то недовольные клиенты… — Йоркширский выговор Франклина сделался заметнее, что странным образом придавало его словам особую внушительность.

— Недовольные настолько, чтобы счесть это… — Тони большим пальцем показал себе через плечо, — адекватной реакцией?

— Вы же психолог и не хуже меня должны знать, что люди не всегда выдают — как вы, ребята, это называете?.. — адекватную реакцию. Кто-то, кого она пообещала вытащить, сел, и надолго… — Франклин развел руками. — Заказать убийство из тюрьмы раз плюнуть. А может, какой-нибудь сопляк-отморозок решил, что угрохать юристку — отличный способ заработать скаутские очки. Такое тоже бывало.

Франклин двинулся к выходу из палатки, на ходу доставая сигареты. Тони вышел на лужайку следом за ним. За время, что он пробыл под крышей, погода еще ухудшилась, слабый дождь серой пеленой заволакивал близкие холмы.

— Или, как вариант… — продолжил детектив. — Предположим, Люси Баннерман избавила от ответственности какого-нибудь редкостного ублюдка — насильника или педофила, и какой-нибудь самозваный шериф типа Чарльза Бронсона[9]решил взять правосудие в свои руки. — Прикрывшись ладонями от ветра, Джон Франклин закурил и, набрав полные легкие дыма, медленно выпустил его со вздохом, не лишенным некоторого драматизма. — Чтобы, так сказать, преподать системе урок, — закончил он свою мысль.

Тони покачал головой:

— За все время, что я проработал профайлером, я никогда не слышал, чтобы адвоката убивали за то, что он неудовлетворительно справился с делом. Телесериалы, естественно, не в счет, — сухо добавил он. — Так что эта альтернатива вызывает серьезные сомнения. То же самое касается и появления случайного психопата. Да, я знаю, — маньяков гораздо больше, чем принято считать, но большинство из них совершают преступления именно на сексуальной почве. А я только что объяснил, почему в данном случае мы имеем дело не с сексуальным преступлением. Короче говоря, предположение, будто работа Люси имеет какое-то отношение к убийству, звучит так же правдоподобно, как… как если бы мы приняли за рабочую версию утверждение, что убийство спровоцировано жестокостью компьютерных игр, которые создавал Майкл.

Франклин открыл было рот, чтобы возразить, но его прервал один из экспертов, окликнувший босса из глубины дома.

— Можно вас на минуточку, сэр? Вы должны это видеть.

— Что там такое? — Франклин раздраженно отшвырнул сигарету и, повернувшись, направился обратно в дом. Тони не отставал, решив использовать любую возможность собрать больше информации об этом деле.

Эксперт показывал наверх — в угол, где стропила соединялись со стеной. Рядом стояла стремянка.

— Ее почти невозможно разглядеть, сэр. Я заметил крошечный блик, когда спускался по лестнице, да и то лишь потому, что мы установили прожекторы. При нормальном освещении ее бы никто не заметил.

— Я ничего не вижу, — сердито сказал Франклин, запрокидывая голову и напряженно щурясь.

— Для этого нужно подняться на стремянку. Это миниатюрная телекамера. Похоже, за ними кто-то шпионил. Если провести полное электронное сканирование помещения, возможно, обнаружится что-то еще.

Франклин бросил на Тони победоносный взгляд:

— Вот и лопнула ваша теория. До вчерашнего утра Вэнс сидел за решеткой, он просто не мог установить здесь эту камеру.

— Вы так думаете? Тогда свяжитесь с сержантом Амброузом из полиции Уэст-Мерсии. У него найдется что рассказать вам о том, как Вэнс поддерживал контакт со своими приятелями на свободе.

— Ладно, я так и сделаю, если вы настаиваете, — покровительственно бросил Франклин. — Но я готов поставить свою следующую получку на то, что это не Вэнс.

— Это будет легко установить, сдав на анализ найденную сперму. ДНК Вэнса у нас, разумеется, есть.

Разочарованно вздохнув, Тони отвернулся и стал снимать защитный костюм. Здесь ему больше делать нечего. Инспектор Франклин только выглядел человеком, наделенным живым воображением и открытым для любых идей, какими бы невероятными они ни казались. На деле же он проявил себя таким же зашоренным и упертым, как и — увы! — большинство полицейских. Сейчас, например, он убедил себя в том, что ключ к раскрытию убийства лежит где-то в области профессиональной деятельности Люси Баннерман. В этом — и только в этом — направлении он и его команда будут работать до тех пор, пока не получат результаты анализа ДНК, которые неопровержимо докажут, кто настоящий убийца. Вся интуиция и весь опыт Тони не значили для Франклина ровным счетом ничего.

Тони уже почти добрался до шоссе, когда сообразил, что Кэрол оставила его без машины.

За каких-нибудь двадцать четыре часа жизнь, которую вела Мики Морган в последние годы, перевернулась с ног на голову. Известие о побеге ее бывшего мужа из тюрьмы принесли ей с полдюжины полицейских, одетых так, словно они явились со съемочной площадки какой-нибудь криминальной драмы. Черные костюмы, блестящие черные шлемы, бронежилеты и решительные лица, словно высеченные из самого твердого гранита, производили весьма внушительное впечатление. Кроме того, Мики привыкла, чтобы ею восхищались, поэтому ей было очень не по себе, когда мужчины, окинув ее равнодушным взглядом, проявляли значительно более живой интерес к планировке дома, расположению кухни и заднего двора. Их начальник, впрочем, соизволил назвать себя. Его звали Колман. Мики решила, что это фамилия, но она была слишком обескуражена, чтобы уточнять.

Кухня в доме Мики была достаточно просторной — за стоявший там длинный стол садились сразу десять конюхов, но «люди в черном», казалось, заполнили ее целиком.