Выплеснув свое нешуточное, долго сдерживаемое возмущение, Эльвира Аркадьевна выдохнула, успокаиваясь, возвращая себе самообладание и выдержку, и посмотрела на побледневшую Дарью.

— Извини, Дарья, что при тебе отчитываю твою мать. Это, конечно, неправильно, и я понимаю, что причиняю тебе боль, но ситуация такова, что нам следует расставить все на свои места. — Улыбнувшись короткой извиняющейся улыбкой младшей внучке, она снова надела величественно-гневную маску и перевела взгляд на следующий объект морального отлупа: — А ты, Глафира, кому рассказала о сокровищах, а?

— Да я не… — пролепетала Глаша, растерявшись от материнского сурового наезда.

— Рассказала, рассказала, — уверенно произнесла Эльвира Аркадьевна. — И так-то дурой была всю жизнь, а к старости, прости господи, и вовсе становишься злобной, склочной и завистливой. Алексей-то прав, кроме своего Леонида тебе никто не нужен и не важен, всех продашь и под монастырь подведешь. Наверняка наляпала кому-нибудь языком своим бестошным. Или хвастаясь, или злобствуя.

— Мама! — попыталась было возразить-возмутиться Глафира.

— Помолчи, — властно отрезала Эльвира Аркадьевна и продолжила отлуп родни: — В том, что Леонид запросто и, пожалуй, даже с удовольствием мог продать картежным мошенникам информацию о сокровищах Октябрьских, я ни на минуту не сомневаюсь. Анастасию хулить и тыкать укором не стану, она единственная из всех, кто стал жертвой жестокого и хитрого обмана мошенника.

— Почему это? — Смирения Глафиры хватило ненадолго, прорвался возмущением характер: — Я, значит, у тебя такая-сякая, злобная и мерзкая, а Настька — несчастная жертва большой любви к аферисту?!

— Эк ты взвилась, — охолонула ее мать. — Может, напомнить, сама-то ты что вытворяла, когда за Леонида своего замуж рвалась? Самоубиться грозилась, нам с Егором Архиповичем все нервы истрепала, только он тебе надобен был. Ну, получила свою драгоценность, и что? Довольна? Благодаря ему на помойке окажетесь через месяц. Что делать станете? Куда денетесь? У Павла помощи просить, к питерским Октябрьским побежите «пустите-помогите» просить или сюда намылитесь переехать? Так нам здесь паразиты не нужны, тут дети-внуки-правнуки растут! Зачем им твоя злоба, зависть и раздор, который ты обязательно примешься сеять вокруг себя? Да, Анастасия рассказала о сокровищах человеку, которого любит, которому бесконечно доверяла. Но от чистого сердца и из-за любви, а не из-за расчета.

— Так остальные тоже не из-за расчета, мама, — заступилась за сводную сестру Мария Егоровна.

— Да, кое-кто и не из-за расчета, — кивнула, соглашаясь с ней, мать. — Твой муж, например, наверняка не держал в голове никакого расчета, но запросто мог под рюмочку рассказать собутыльнику о сокровищах и даже не вспомнить потом, кому и что рассказывал. И как его выспрашивали, подливая в ту самую рюмочку, чтобы подпоить покрепче. — И, посмотрев на зятя, хлестнула вопросом: — Да, Валентин?

— Да… — тягостно вздохнув, покаянно покивал Валентин Константинович, соглашаясь с ее словами. — Правда ваша, Эльвира Аркадьевна, позволял я себе много лишнего. Бывало, что и вхлам напивался, до беспамятства. А кому и что в таком состоянии расскажешь… разве ж помнишь? Виноват, признаю.

— Вот, — с уважением указала всем на Валентина Эльвира Аркадьевна. — Зять у меня человек порядочный, вины своей и слабости не скрывает. Уверена, Валя, справишься с недугом своим. Тем более у тебя сейчас важная миссия и цель имеются. Я в этом нисколько не сомневаюсь хотя бы потому, что честно признавать свои ошибки способен только духовно сильный человек. Так что у правнуков моих будет отличный, просто прекрасный дед. Ну и сын мой, Алексей… — Вздохнув от безнадежной тяжести, она перевела взгляд-рентген на притихшего, видимо, надеявшегося отсидеться в сторонке и не попасть под материнский гнев Алексея Антоновича. — Давай, поведай нам, Леша, не ты ли навел интересантов на сокровище?

— Мама, ты что? — обескураженно пролепетал тот и делано-нервно хохотнул.

— А то, сынок, что твоя застарелая зависть к Павлу вполне могла толкнуть тебя на неблаговидный поступок. Сколько лет я вразумляла: не надо доказывать свою силу и свои достижения словами, злопыхательством и интригами! Любые настоящие успехи достигаются только делами, упорством и работой. Займись тем, в чем можешь реализоваться, и встань наравне с Павлом как деятель, а не как прожектер, тогда и соперничайте. И, если ты мне сейчас скажешь, что это Павел виноват в том, что ты не смог реализоваться, потому что не профинансировал какой-то твой очередной проект… я спрошу тебя, сынок: а не была ли кража сокровищ Октябрьских тоже твоим проектом? Самым масштабным и отчаянным, а? Ведь точно знаю, что выйди на тебя заинтересованные люди и расскажи они, какую кучу денег ты можешь получить, при этом сделав каверзу сводному брату, не удержался бы ты от соблазна, ох не удержался.

— Мам… да как ты можешь такое обо мне подумать? — растерянно произнес Алексей, потрясенный столь жесткой отповедью и подозрениями матери.

— Могу, сынок, — явно расстроившись, но все же твердо произнесла она. — Потому что много лет ты даешь мне повод так думать и давать тебе такую оценку. И мне, как матери, от этого очень больно. И все же…

— Ну подожди, бабушка, — воззвал к справедливости Владимир. — Мало ли кто и кому проболтался и сказал про эти сокровища? Ну, все люди, и все со своими слабостями. Ну сболтнули, похвалились, и что?

— Да ты что, дядь Вов! — перебила его неожиданно вступившая в разговор Дашка и, как бабушка только что, обвела собравшихся по очереди взглядом. А увидев удивление, отразившееся на их лицах, выступила: — Нет, ну я не могу на вас на всех! Вы же знаете, что такое сокровища Октябрьских, что же изображаете друг перед другом полную непонятку и облыжно обвиненную невинность, словно бабушка вас тут злобно хейтерит? Месяц назад мне исполнилось восемнадцать, и тогда же папа дал мне подписать документ о неразглашении тайны о содержании и месте хранения сокровищ Октябрьских, который я внимательно прочла, согласилась со всеми пунктами и подписала. И каждый из вас — я точно знаю! — подписывал такую же бумагу. А теперь делаете возмущенные фейсы.

— Устами младенца, как говорится, — перехватил инициативу разговора Ладников и похвалил девочку: — Дарья, ты умница.

— Да, — кивнула она, наигранно-горделиво, — я такая.

— Дарья напомнила вам то, о чем вы дружно и благополучно предпочли забыть. А именно: в том самом документе, о котором напомнила Даша и который вы все подписывали, русским языком по белому листу начертано, что все предметы сокровища Октябрьских, подробно перечисленные и описанные, являются не только частной собственностью семьи Октябрьских, но и одновременно признаны культурным наследием и достоянием Российской Федерации. А посему находятся под защитой и охраной государства. Хоть кто-нибудь из вас на минуточку об этом вспомнил? — уже