— Хитрый русский, — засмеялся голос с кавказским акцентом. — Ох и хитрый! Наверно, президентом будешь, да? Я только сейчас и понял. Все равно ведь она больше никогда на тебя не покажет, да?

Этот «хитрый русский» приезжал еще какое-то время, ее каждый раз вытаскивали из ямы, мыли из кувшина, швыряли на мягкую траву, потом он наваливался сверху и мучил ее. Он больше никогда не разговаривал, но она знала, что это он.

А потом он перестал приезжать. И она решила, что сама умерла. Потому что пришел день (она точно знала, что это день, ибо научилась различать время суток), когда ее снова достали из ямы и увезли в Москву. Она не думала, что встретит своего Толю, но время шло. Она не знала сколько, она надеялась, что он сам найдет ее. Ведь теперь у нее было много времени. Она вспомнила, кем была прежде, ей дали карандаш и бумагу, и она стала рисовать. Постепенно у нее что-то стало получаться, сказали ей. Потом у нее отобрали карандаш, позже дали снова и сказали, что теперь она почти выздоровела, только зрение, конечно, уже не вернешь. Какое зрение, хотелось ей закричать, зачем мне ваше зрение?! Она снова рисовала и рисовала, она хотела нарисовать Толю, Толечку, еще кого-нибудь. Она пыталась вспомнить лицо отца, одноклассников, друзей детства, юности, но ей сказали, что, кого бы она ни рисовала, у нее выходит только один человек. Насмешливый молодой мужчина со взглядом, скошенным вниз. И это был не Толя.

Грязновы

— Дядя Слава, может, теперь наконец соизволишь рассказать, почему ты вцепился в эту историю и почему решил, что Бедняков погиб не случайно? Откуда ты, в самом деле, мог это знать?! С чего все завертелось?

— Денис, не хочешь сигаретку?

— Чего? — оторопел Денис. — Когда это я курил?

— Да это я так, оттянуть разговор. Вдруг бы ты согласился.

— Рассказывай давай.

Грязнову-старшему ничего другого не оставалось, как выполнить эту просьбу. Все последние дни он только и делал, что давал племяннику поручения, ничего не объясняя и еще больше запутывая частного детектива. И теперь некоторым образом был в долгу перед ним.

— Видишь ли… Даже не знаю, как сказать… После того как Анатолий Бедняков перестал быть муровским опером, он действительно стал участковым, но только это была фикция, на самом же деле Бедняков работал своеобразным внедренным агентом, пытался понять, что в этом отделе происходит.

— Зачем? — искренне изумился Денис.

— По моему заданию.

— Да зачем же?!

— Затем, что так нужно было, — терпеливо, как дауну, принялся объяснять Вячеслав Иванович.

Он рассказал, что ту аварию Анатолия с генералом Чепцовым подстроили, чтобы крупный фээсбэшный чин имел возможность наехать на муровского опера. Чтобы потом, избегая скандала, перевести упомянутого опера в пресловутый Дегунинский ОВД. Всю эту схему продумал и устроил Грязнов-старший. Но он. не мог предусмотреть еще и проститутку на переднем сиденье машины Чепцова, а ведь ее присутствие могло сломать все дело: если бы Чепцов повел себя тихо и не стал лезть на рожон, то вся изобретенная хитроумная телега не стронулась бы с места. Так что Бедняков очень вовремя сообразил дать ему по физиономии. Этого уж генерал стерпеть не смог. И в результате перевод капитана Беднякова в район состоялся.

В Дегунинском же ОВД происходили странные вещи. По различным оперативным разработкам, стекавшимся к Вячеславу Ивановичу Грязнову в течение последних двух лет, оттуда на работу в ФСБ перешло семнадцать (!) человек, причем всех их принимал на работу лично генерал Чепцов. Но все кандидаты до перехода в органы госбезопасности побывали в дли-

тельных командировках в Чеченской республике в составе различных частей МВД. Проследить же их непосредственные боевые действия там задним числом отчего-то не получалось, вплоть до недавних времен. Зато выяснилось другое. По времени переходы этих бывших милиционеров в штат ФСБ совпали с предположительными сроками продаж крупных партий оружия чеченским боевикам. Все это было крайне подозрительно, если не сказать больше.

Бедняков работал не зря. Он выяснил, что Дегунинский ОВД стал своеобразной кузницей кадров для Чепцова. Апофеозом, конечно, стала карьера псевдо-Шаповалова…

— Шарафутдинова, — поправил дядю Денис.

— Да. Тот, как видишь, наоборот, из боевиков в менты умудрился перейти. Впрочем, на нем это не слишком отразилось. Шаповалов-Шарафутдинов в этом ОВД был кем-то вроде резидента Чепцова. Несомненно через него осуществлялись все операции, и мы узнаем еще много интересного. И уже узнали с твоей помощью, например, что и калужского банкира охранял, между прочим, не кто иной, как Шаповалов-Шарафутдинов.

— Но как же Чепцов мог допустить, чтобы и Бедняков перешел на работу именно туда? — допытывался Денис. — По логике он же должен был, напротив, всячески этому противодействовать.

— Как раз и нет, это как бы косвенно свидетельствовало об отсутствии каких бы-то ни было связей самого генерала с ОВД. Чепцов оказался чертовски умен, а точнее — хитер. Вспомни только, как он всем заморочил голову в Думе. Вот полюбуйся, листовка для террористов, но не чеченцев, разумеется, а наемников, которую составил лично Чепцов, прилагая ее к продаваемому оружию. Он не просто криминальный бизнесмен, тут нечто большее.

«Чем беднее человек становится как человек, тем выше его потребность в деньгах, чтобы справиться со враждебными ему существами. Человек же, подчиненный своим отчужденным потребностям, — это уже не человек ни в духовном, ни в телесном смысле, это всего лишь самодеятельный и сознающий себя товар. И этот человек-товар знает только один способ отношений с внешним миром: когда он его имеет — этот мир — и потребляет. Чем больше степень его отчужденности, тем больше потребление и обладание становятся смыслом его жизни. Чего достоин такой, с позволения сказать, человек, чего он заслуживает? Может быть, лучшей жизни, чем та, что у него есть? Отнюдь. Он не достоин и не заслуживает никакой жизни! У вас не должно быть никаких сомнений в том, что вы делаете. Они сами подписали себе приговор».

— Ну как? — насмешливо спросил Грязнов-старший. — Впечатляет?

Денис даже вытер пот со лба.

— Первый раз такое на моей памяти, — признался он, — чтобы тот, кого я готов был в злодеи записать, таковым же и оказался. Только несколькими рангами покруче. Обычно десять раз ошибешься, прежде чем к самому логову подлезешь. А тут все наводки сразу были даны, можно даже сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Правда, фигура бывшего заместителя главы ФСБ первоначально выглядела шаржированно…

Действительно, косноязычие Чепцова в Думе — это была, к примеру, лишь искусная маска, которой он приучил всех не воспринимать его всерьез. Денис хорошо помнил, как сам же смеялся над его перлами. «Я думаю, что война в Чечне — это опасное место… В России бывают трудные времена. Но мы переживали трудные времена в прошлом и, как я надеюсь, обязательно постараемся пережить их в будущем…» Это еще как посмотреть с точки зрения сегодняшнего дня — настолько ли уж глупо все это выглядит?