Свалила его с ног и крепко сдавила руками шею.

— Кого-то потерял, Ян?

Ян хотел ответить, но не мог. Он пытался ударить локтями, но не дотягивался, свалить ее с себя тоже не получалось — она прочно уперлась ногами в пол.

— А всего лишь нужно быть профи, — сказала она ему. — И не быть нюней.

В глазах начало темнеть, ему так и не удавалось вздохнуть. Ян напрягся и смог уцепиться за ее ногу, сдавил что было силы, словно пытался оторвать кусок. Светлана закричала и ослабила хватку, этого было достаточно, чтобы ее скинуть и несколько раз глубоко вдохнуть. Ян перекатился по полу и поднялся. Светлана уже была на ногах, занесла руку для удара. Ян отпрыгнул и сказал:

— Я не хочу с тобой драться! Остановись! Просто дай нам уйти!

— Нам — это кому?

— Мне и Симеону. Мы уйдем, и ты никогда о нас не услышишь, — сказал Ян, все еще часто дыша.

— Заказ должен быть выполнен. Нет ничего важнее кейса.

Снизу послышался топот ног. Кто-то поднимался, их было много. Светлана достала пистолет и дважды выстрелила в воздух. Топот прекратился. Послышались крики и снова топот — убегающих ног.

Светлана повернулась к Яну и сказала:

— Мне очень жаль, что у тебя не получилось. Очень жаль. Ты мне нравился.

Ян быстро сел за каталку, перевалил ее набок, чтобы сделать что-то вроде щита, и тоже несколько раз выстрелил в воздух, показывая, что вооружен. Он выглянул из-за каталки и увидел, что Светлана спряталась. Он всадил несколько пуль в мягкую обивку, напарница ответила тем же.

— И что? Будем стрелять, пока патроны не кончатся? — крикнул он.

— Ради чего? — спросила она. — Мальчик мертв. Я его убила.

«Спокойно, — приказал себе Ян, — спокойно. Дыши. Просто дыши и не слушай ее». Убийца внутри него смотрел на все широко открытыми глазами, не понимая, как они могли докатиться до этого. Перестрелка с напарницей, и ради чего? Ради жизни человека. Не ради того, чтобы перехватить инициативу, а ради того, чтобы спасти мальчонку.

— Я выстрелила ему в сердце, он не мучился. Это было быстро. Даже крови не было. Мгновенная, милосердная смерть для парнишки.

Яну казалось, что голова превратилась в огромную колбу, доверху налитую ледяной водой. У него внутри больше ничего не осталось, только чистая, беспримесная ярость. Он встал из-за укрытия и, стреляя, дошел до кушетки, за которой пряталась Светлана. Пнул импровизированный щит ногой — ее там нет. Обернулся, и снова никого. Она не могла уйти по лестнице — он бы увидел тень. Только в темноту чердака.

Достал телефон и включил фонарик. Луч совсем слабый, на пару метров. Было достаточно только для того, чтобы идти, но не для того, чтобы выследить и напасть. Сейчас он был идеальной мишенью — человек со светом в темноте. Он бросил телефон на пол и отскочил на несколько метров влево. Раздались выстрелы из темноты — как раз туда, где он только что стоял.

— Я тебя убью, — сказал он спокойно.

— Я тебя тоже, — ответила она.

Ян замер и перестал дышать, встал спиной к фонарику, чтобы глаза привыкли к темноте, а пока пытался услышать, где она притаилась. Он успокоился, поняв: она солгала, что убила Симеона. Если бы убила, то не тратила бы время на него, а просто ушла.

Что она здесь делает?

Ответ прост: где-то здесь Симеон. Она видела, как он забежал на чердак, и не смогла его найти. Зачем позвала Яна сюда? Ответ также прост: рассчитывает на то, что Симеон выбежит из укрытия прямо ей в руки.

«А еще чтобы показать твою слабость, — сказал Убийца. — Чтобы убить Симеона у тебя на глазах. Ведь настоящему профи никто не может помешать. И ничто — никакая любовь, никакая жалость. Ничего».

Он всматривался вдаль. Судя по всему, каталками завалено все, от входа до самой стены. Просто огромный коридор, по обе стороны которого старые, ненужные каталки, матрасы и какое-то тряпье. Симеон мог спрятаться где угодно. Хоть бы ему хватило сообразительности не дать о себе знать.

Раздался шорох — Светлана перебирала тряпье.

— Кого-то ищешь? — спросил Ян.

В его сторону прилетела пуля. Но она увязла в обивке каталки.

— И пули экономишь.

Если у нее не было запасного магазина (а он точно был), то осталось около пяти пуль, может, меньше — он ведь не знал, когда она начала стрелять. Возможно, до встречи с ним она действительно выпустила несколько пуль. Может быть, даже в Симеона, хотя он в это не верил. Он не хотел верить и не мог. Нет, точно нет, Симеон жив, иначе она бы ничего не искала.

Он снял куртку, стараясь производить как можно меньше шума, и бросил ее вправо. Светлана тут же отреагировала двумя выстрелами. Ян увидел, откуда она палит, по вспышке и выстрелил трижды. Не попал. Тогда он взял каталку, как таран, и стал медленно двигать ее по направлению к другой стене.

— Мое предложение в силе, — крикнул он, — отпусти нас. Мы уйдем! Просто уйдем и все.

— Как ты мне надоел, гундос.

Он выглянул из-за каталки и увидел, как Светлана вышла из укрытия и направлялась вперед, на ходу пиная матрасы и заглядывая под тележки. До конца чердака оставалось не больше десяти шагов. Он бросился за ней, боясь, что она найдет Симеона быстрее, чем он прицелится и выстрелит; был виден лишь силуэт, она виляла и нагибалась, прицелиться не получится.

Она остановилась, обернулась, и они взяли на мушку друг друга.

— Подумай дважды, — сказала она. — Все может остаться здесь, на этом чердаке. Выйдем по крышам. Зайдем в бар, выпьем по пиву. Ты погорюешь и забудешь. Улетишь в Майами, перетрахаешь там все, что движется, отойдешь. Вернешься в жизнь. Может быть, будешь работать на отпускниках. Не тупи.

— Дай нам уйти. Прошу.

— Не будь идиотом! Даже если я отпущу тебя, они тебя найдут. Они никогда тебя не оставят в покое. Не. Будь. Идиотом.

Боковым зрением Ян увидел, как слева от Светланы из-под каталки тянется костыль. Он приложил максимум усилий, чтобы не посмотреть туда, потому что она бы точно увидела, даже несмотря на темноту: белки глаз движутся во тьме, как два фонарика.

— Это не твоя проблема, Света, — сказал он. — Я сам решу ее. Решу, когда настанет время.

— Прости, но нет.

Костыль коснулся ее ноги, она дернулась, и Яну хватило этих мгновений, чтобы выстрелить ей прямо в грудь, трижды. Ее откинуло назад, она с грохотом упала на пол. Ян кинулся к каталке, откуда торчал костыль, и вытащил Симеона. Мальчик прижался к нему, как в тот вечер в парке. Прижимая ребенка, Ян встал и пошел к двери.

— ДЯДЯН! Сзади! — Закричал мальчик.

Он обернулся прежде, чем подумал, что так он подставит беззащитную спину Симеона под возможный огонь.

Он увидел лежащую Светлану, которая только подняла голову и руку с зажатым в ней пистолетом; она смотрела на него с хичкоковской улыбкой.