– И что из этого следует?

– Из этого следует, что нам в ближайшее время во что бы то ни стало необходимо захватить кого-либо из таких сотрудников.

– Смысл?

– В дальнейшем такой человек сможет стать фигурантом в процессе организованной шумихи вокруг внутренней политической ситуации Афганистана.

– Захват с целью перевербовки?

– Это был бы идеальный вариант. Но боюсь, что могут возникнуть проблемы.

– Проблемы начнутся, если окажется, что русские действительно захватили техническую документацию по нашим «Стингерам».

– Это установлено?

– Однозначно сказать трудно. Фифти-фифти… Известно лишь точно, что «дипломат» с бумагами не найден. Возможно, он сгорел в одном из подстреленных русских вертолетов. Но это всего лишь только возможно. А на деле может статься, что он все-таки оказался в руках у русских, и в скором времени наши карты будут раскрыты…

– Ладно, Майкл. «Стингеры» не решат проблемы русских. Советы агонизируют. Их дни сочтены. Это дело времени. Русские отлично понимают, что при таком раскладе, когда меняется государственность страны, для силовых структур наступают не самые лучшие времена. Как отработанный материал, тысячи сотрудников остаются не у дел. На смену им набираются другие.

– По принципу своей команды?

– Именно так, Майкл. Поэтому, учитывая веяние времени, которое сегодня как никогда работает на нас, мы имеем уникальную возможность поманипулировать нашими вчерашними врагами в лице тех же сотрудников советских спецслужб…

– По нашим сведениям, в последнее время, когда русские пришли к необходимости вывода своего контингента из Афганистана, там параллельно активизировали работу ГРУ и КГБ. Известно, что через третьи лица ведутся, и в некоторой степени небезуспешно, переговоры с наиболее влиятельными крупными полевыми командирами. Кроме того, в ряде проведенных военных операций часть вожаков ликвидирована. В связи с этим, сэр, нам необходимо скоординировать непосредственно свои действия и приступить к своей миссии…

– Что для этого требуется?

– Согласование с ЦРУ.

– Мало полномочий военной разведки?

– Для успеха общего дела необходима согласованность и последовательность наших обеих структур. Или мы тоже начнем работать по принципу русских, у которых ГРУ и КГБ – лебедь и рак. Должно быть, слышали известное изречение известной русской басни?

– Да, мне она хорошо известна, – усмехнулся генерал. – Не хватает, полковник, только щуки, так?

– Так, господин генерал. – Майкл сделал паузу, замявшись. Добавил: – Может быть, это капээсэс?

Генерал рассмеялся такой шутке.

– А знаете, Майкл, давайте-ка продолжим этот разговор в неофициальной обстановке. Хотелось бы предложить вам глоток виски, но не в наших правилах пить на службе.

– Что ж, – развел руками Полонский, – принято.

– Да, – уточнил генерал, – думаю, к этому визиту будет готов ваш план действий?

– Он уже готов, сэр.

– Замечательно. А я, в свою очередь, позабочусь о контактах по данному вопросу с ЦРУ.

Наверное, у солдата на войне всегда присутствует осознание того, чем займется он после Победы. Надежды дожить до нее было ничтожно мало. Но об этом лучше не думать. Если думать, то можно сойти с ума. Если думать, то какой из тебя боец, ведь ты не сможешь оторваться от бруствера окопа и подняться в атаку… Живым присуще думать о живом…

Бойцы сидели в землянке. Она тесная, низкая. В ней можно только сидеть. Дверью служит плащ-палатка, но маленькая железная печка дает много тепла. Никто не замечает неудобств. Солдаты рады, что есть где погреться. Выкурить с товарищами самокрутку, забыться на несколько часов чутким солдатским сном, выпить горячего чаю. К тому же в этой землянке, перекрытой тонкими жердями, в сотне метров от переднего края, солдаты чувствуют себя в полной безопасности. Пуля тут не достанет, осколок не возьмет. Ну а если снаряд, от него не спрячешься.

– Приду с войны, обязательно срублю новую баньку, – мечтал солдат средних лет. – А чтобы пахло осиной, буду класть у каменки свежие ветки. Знаете, какой дух! Березовых веников заготовлю, чтобы всякий раз брать свежий. Перед тем, как на полок лезть. А в хате на столе будет кипятошный самовар дожидаться.

– И холодная поллитра, – подсказывал бойцу товарищ.

– Поллитра само собой, – соглашался боец, облизывая потрескавшиеся губы.

– А меня изжога замучила, замордовала подлюка. Совсем невмоготу, – вступил в разговор, морщась, другой боец. Уже в годах.

– Молока бы тебе, – посочувствовали вокруг старому солдату.

– Молока нет, – вздохнул тот. – Коровка дома осталась.

– И как далеко?

– Далековато, однако, – еще печальней ответил боец. – Под городом Красноярском.

– Сибирь? Она, браток, Сибирь.

– Соскучились руки по настоящей работе… Я сенокос люблю… У нас луга над речкой… Утречком на зорьке, когда еще туман лежит в низинах и река как парное молоко, да как начнешь отмахивать косою… А трава холодная, росистая – и вся в цветах…

Разговор вдруг как-то сам по себе притих. Молчание прервал молодой голос:

– Мы тоже буренку держали. Правда, толком косить я еще не научился. У батяни ловко получается. Вжик-вжик. А у меня литовка то в землю, то в кочку втыкается.

– Да, сынок, косить не научился, но на войну, однако, сгодился, – полушутя-полусерьезно промолвил Гусаков.

– Ага, – с молодецкой поспешностью согласился молодой боец.

– Ничего. Какие твои годы, – подбодрил его тот же Гусаков и переглянулся с однополчанами. – Еще накосишься. Хозяйством обзаведешься. Деваху бравенькую в дом приведешь.

– Дак, я того, – заморгал длинными ресницами парень. – Я уже женатый.

– Как так? – оживились солдаты, с интересом глядя на однополчанина. – И когда успел?

– Тока-тока и успел, – улыбался парень, радуясь всеобщему вниманию к нему со стороны старших товарищей. – Перед войной учился в городе на киномеханика. Я же говорю, что толком косить сено не научился. Батяня все настаивал, чтобы учился. Без учебы, мол, сейчас никак нельзя. Корочки завсегда нужны.

– И что?

– На городской и женился. Думал вместе с ней в деревню вернуться. Там как раз новый клуб построили. Как раз весной сорок первого…

– Суженая-то кто по профессии?

– Медицинская сестра.

– Понятно. Значится, там, в городе, и повстречались?

– Ага, повстречались и полюбились. – Молодой боец полез в вещмешок и вытащил несколько мятых писем, аккуратно обвитых вязочкой. – Вот. Все от нее.