На лице ее при этом воцарилось такое неискреннее, такое лицемерное выражение — просто любо-дорого посмотреть.

Потом она спросила Питера и Мэгги, не хотят ли они стать членами комитета по организации выпускного вечера для учеников старших классов.

— Конечно, — ответил Питер и повернулся к Мэгги за одобрением.

— Почему бы и нет! — воскликнула Мэгги.

Странно услышать такое от человека, который так ненавидит вечеринки, что не может заставить себя выйти из машины, чтобы пойти на одну из них. Иногда я спрашиваю себя, не начинаю ли я ненавидеть всех и каждого. На самом деле, есть только два человека, с которыми я могу находиться рядом, — Уолт и Мышь. С Уолтом мы над всеми насмехаемся. Свободное время мы проводим в своем амбаре. Мы смеемся над тупостью Тимми Брюстера, над родимым пятном на шее Джен Пи и над тем, как глупо со стороны Мэгги и Питера было согласиться вступить в комитет по организации вечера. Обсуждая выпускной, мы обещаем себе, что бойкотируем его, потом решаем, что все-таки пойдем, но все вместе, и оденемся при этом, как панки.

В среду после полудня Питер останавливается возле моего шкафчика, пока я копаюсь в нем.

— Эй, — спрашивает он голосом, который тут же вызывает подозрение, что он пытается сделать вид, будто ему неизвестно, что произошло между мной и Себастьяном. — Ты идешь на встречу авторов газеты?

— А что? — спрашиваю я, соображая, что, вероятно, спросить об этом его подговорила Мэгги.

— Подумал, ты захочешь пойти, — отвечает он, пожимая плечами. — Впрочем, не мое это дело.

Он уходит, а я продолжаю стоять, пристально глядя в глубину шкафчика. Потом я захлопываю дверь и бросаюсь вдогонку. Нет уж, я не дам ему так легко закончить разговор.

— Что ты думаешь по поводу Себастьяна и Лали? — спрашиваю я, догнав его.

— Я думаю, что мы в выпускном классе.

— В смысле?

— В смысле, не так уж все это и важно. Время, проведенное в выпускном классе, — для многих не самое лучшее воспоминание. Но это лишь короткий промежуток жизни. Через пять месяцев у нас начнется другая жизнь. Через пять месяцев у всех будут другие заботы.

Тут он не прав. Кое для кого пережитое останется в памяти надолго. Например, для меня.

Вслед за ним я поднимаюсь по лестнице в кабинет, где происходит встреча авторов. Никто, похоже, не удивлен тем, что я пришла. Я сажусь у стола. Мисс Смидженс кивает мне. Вероятно, она перестала придавать серьезное значение обязательному посещению. Первая половина года прошла, и, наверное, уже не стоит слишком сильно стараться.

Входит малышка Гейл и садится возле меня.

— Я расстроена, — говорит она.

О господи. Даже младшие знают обо мне и Себастьяне? Все хуже, чем я думала.

— Ты говорила, что напишешь статью о группе поддержки. Сказала, что выведешь Донну ЛаДонну на чистую воду. Ты вроде бы…

— Я много чего говорила, так ведь?

— Зачем же ты так сказала, если у тебя на самом деле не было намерения…

Я приложила палец к губам, чтобы она замолчала.

— Я не говорила, что не буду писать. Я просто пока не нашла для этого времени.

— Значит, ты все-таки напишешь?

— Посмотрим.

— Но…

Внезапно я понимаю, что больше не хочу терпеть приставания Гейл. Не думая, я делаю то, что мне всегда хотелось сделать, но я никогда себе этого не позволяла: собираю книги, встаю и ухожу. Легко и просто, даже ни с кем не попрощавшись.

Как хорошо.

Стуча каблуками, я сбегаю вниз по лестнице и выхожу на улицу, чтобы глотнуть холодного зимнего воздуха.

Что теперь?

Надо пойти в библиотеку. Это одно из немногих мест, где воздух не испорчен присутствием Себастьяна или Лали. Она никогда не любила ходить в библиотеку. А когда Себастьян однажды зашел туда со мной, я была счастлива.

Буду ли я когда-нибудь снова счастлива?

Не думаю.

Спустя несколько минут я осторожно пробираюсь через слякоть перед входом в библиотеку. Навстречу попадается несколько человек. Похоже, в библиотеке сегодня много посетителей. Милая библиотекарша, мисс Детутен, стоит возле лестницы.

— Привет, Кэрри, — говорит она. — Давненько тебя не было видно.

— Было много дел, — бормочу я.

— Ты пришла на занятия по фотографии? Если да, то поднимайся по лестнице.

Занятия по фотографии? Почему бы и нет? Я всегда этим интересовалась, хотя не могу сказать, что очень сильно.

Я поднимаюсь, чтобы заглянуть в помещение, где будет лекция. Комната небольшая, в ней стоит около двадцати складных стульев.

Большая часть уже занята людьми разного возраста. Наверное, занятия организованы специально для того, чтобы люди ходили в библиотеку. Я сажусь в последнем ряду. Возле стола стоит достаточно симпатичный лектор с темными волосами и тонкими усиками. На вид ему лет тридцать. Он оглядывает комнату и улыбается.

— Отлично. Похоже, все в сборе, — начинает он. — Меня зовут Тод Апскай. Я профессиональный фотограф, работаю в городе, точнее, в газете «Каслбери Ситизен». Я считаю себя фотохудожником, но также занимаюсь съемкой свадеб. Так что, если кто-нибудь из ваших знакомых собирается устроить свадьбу, вы можете смело направлять их ко мне.

Фотограф привычно улыбается, видимо, это его дежурная шутка. Публика одобрительно посмеивается.

— Курс рассчитан на двенадцать недель, — продолжает он. — Мы будем встречаться раз в неделю. К каждому занятию вы будете делать фотографии, печатать их и показывать мне, а потом мы будем обсуждать, что получилось и что…

Он обрывает фразу на полуслове и смотрит в конец комнаты. По лицу фотографа понятно, что он чем-то приятно удивлен.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть. О нет. Только не это. В дверях стоит Донна ЛаДонна. На ней толстый стеганый пуховик и наушники, отороченные кроличьим мехом.

Какого черта она здесь делает?

— Простите, я опоздала, — говорит она чуть слышно.

— Нет проблем, — отвечает Тод Апскай, улыбаясь необыкновенно широко. — Подыщите место и садитесь. Например, туда.

Фотограф указывает на пустой стул, стоящий рядом со мной.

Черт.

Пока Донна ЛаДонна снимала пуховик и наушники, приглаживала волосы и запихивала под стул сумку с камерой, я ни разу не вздохнула. Нет, это все не со мной происходит.

— Итак, — продолжает Тод Апскай, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание всех присутствующих. — У кого есть камера?

Несколько человек, включая Донну, поднимают руки.

— У кого нет?

Я поднимаю руку, гадая, сколько времени понадобится, чтобы выбраться из комнаты.