к щели в плетеной стенке кибитки на спине мамонта. Хоть и скверно, но кое-что различала. Рамла бурчала – мол, делать нечего, глаза пялить. Сама она зарылась в подушки и покрывала, нахохлилась. Дело заключалось не в том, что шхарт не было любопытно. И даже не в том, что метущая колючая снежная пыль напрочь забивала желание выглянуть наружу.

Просто нынче они должны были наконец повстречать идущее навстречу племя, в котором находилась будущая жена Фараджа. Дочь одного из советников вождя.

Глядеть на это Рамла не желала. Ее сердце противилось уготованному будущему.

А вот Накато было безразлично. И она беззастенчиво выказывала полнейшее равнодушие к чувствам госпожи. А что – ей знать о чувствах той не полагается! Не то у нее положение, чтобы даже задумываться о таком.

Бестолковой рабыне позволительно праздное любопытство, когда ее руки не заняты работой. Если она при этом молчит, конечно. Накато молчала.

Она только глядела, как темнеющие в пурге холмы приближаются, понемногу обретая смутные очертания. И превращаются наконец в силуэты всадников на мощных крупных единорогах.

Мамонт, несший на спине шхарт и ее служанку, замедлился. Потом вовсе встал.

Однако раскладывать стоянку никто не спешил. Да и попробуй поставь шатры, когда так метет!

- И чего мы застряли? – пробурчала Рамла. – Погляди, ты же все равно таращишься!

- Не могу разобрать, госпожа, - покорно отозвалась Накато. – Пурга метет. Если хочешь, я выйду под каким-нибудь предлогом. Скажу, что ты молока хочешь.

- Ну, иди, - хмыкнула та. – Ишь, хитрить выучилась…

Накато скалистой ящерицей выскользнула наружу. Тяжелую войлочную занавесь придавила всем телом, извернувшись, сноровисто закрепила, чтоб пурга не нашвыряла внутрь колючей снежной крупы.

Сидеть внутри было невыносимо.

Не только из-за зудящего любопытства. Мерное покачивание кибитки на спине мамонта убаюкивало. Остановка же моментально вызывала беспокойство. Тут уж либо идти вперед, либо останавливаться и вылезать.

Девушка скатилась наземь. С запозданием развернула прихваченное покрывало, набросила на плечи и завернулась плотно, чтобы ветер не содрал и не унес.

Прошмыгнула под брюхом переминающегося с ноги на ногу мамонта, потопала вперед, вглядываясь в застывших всадников. К этим обращаться бесполезно – кто из мужчин станет обращать внимание на рабыню! Ничего. Ей не лень пройтись вперед, чтобы своими глазами увидеть причину остановки. А то ноги затекли – сидеть неподвижно в качающейся кибитке с самого утра! Вон уж виднеются вдалеке высокие единороги, на которых едут Фарадж и ближайшие к нему воины.

Накато слегка пригнулась, ссутулилась. Конечно, кто там обратит внимание на топающую по земле фигуру рабыни? Но быть замеченной не хотелось.

Она замедлилась, и теперь пробиралась, прижимаясь к снежной стене широкой колеи, проложенной в сугробах идущим кочевьем. С неба крупа посыпала еще гуще, так что видно не было ничего уже на расстоянии вытянутой руки. Снег, казалось, глушил и звуки вокруг – так что Накато слышала лишь негромкое фырканье верховых зубров.

И вдруг совсем рядом оказался массивный бок единорога с ногой-колонной.

Это ж один из сильнейших воинов! А рядом – немного впереди – и сам Фарадж. И напротив него какой-то всадник, тоже на единороге.

Девушка сбросила с плеч покрывало, вмяла его в снег и поднырнула под брюхо животного. Что ее заметят, не опасалась – здесь снег под копытами всадников не успел превратиться в жидкую растоптанную кашу. Кто там разглядит тонкую фигурку в снегу сквозь метель? И кому оно нужно – вглядываться.

Да и заметят – она скажет, что исполняла приказ своей госпожи.

Накато и самой было любопытно! Она пробралась под брюхом единорога, переползла под животное, верхом на котором сидел сам Фарадж. И пробралась вперед, едва не под самую морду. Тот переступил с ноги на ногу – но не задел. Животное прекрасно ощущало, что под ним копошится живой человек. А еще оно узнало Накато – она ведь не единожды ночевала в загонах для живности, пусть и предпочитала мамонтов.

Кто-то из воинов мог бы встревожиться, почуяв копошение под копытами – но не единороги. Им не нужны были глаза, чтобы отличить своего от чужака.

Накато напрягла слух и услышала-таки разговор Фараджа с его собеседником. Это оказался вождь другого племени. Того самого, которому они спешили навстречу.

Остановка была временной. Сейчас вожди обсуждали, как кратчайшим путем пробраться в удобное место среди холмов – чтобы остановиться там на несколько дней и устроить свадебный пир. Дослушав разговор, Накато повернула обратно. Что требовалось – она узнала. А без покрывала начала замерзать. Будь она обычным человеком – так и замерзла бы!

К мамонту, несшему на спине Рамлу, она пробралась, когда кочевье вновь тронулось с места. Накато торопливо вскарабкалась и ввалилась в кибитку. Разумеется, шхарт принялась вопить, что она притащила на себе снега. Но это все наносное – девушка знала, что та сгорает от нетерпения узнать: к чему же была остановка.

Глава 26

- Где тебя носит, хотела бы я знать? – сварливо осведомилась Рамла.

Накато замерла в поклоне.

- Госпожа… но ведь все готовятся к свадебному пиру, - напомнила она робко. – И я со всеми остальными слугами подготавливаю шатры и трапезу. Так приказал господин Фарадж, ты же сама помнишь.

- Я помню, - та скривилась. – Но кто подготовит меня к свадебному пиру? Или господин Фарадж приказал не пускать меня туда?!

- Что ты, - Накато на всякий случай вновь поклонилась – кажется, недовольства Рамлы хватит на следующие несколько дней. – Я нарочно управилась поскорее и пришла к тебе – помочь подготовиться к нынешнему вечеру. Я уверена, что господин будет рад видеть тебя на пиру! Ты много значишь для него. Я принесла горячую воду, подумала – ты захочешь помыться…

Какое-то время шхарт глядела на нее, сдвинув брови к переносице. Явно раздумывала, что бы такого ядовитого или раздраженного сказать. Наконец вздохнула, махнула рукой.

- Ладно. Я искупаюсь. Хоть я не считаю себя такой уж грязной!

- Что ты, госпожа. Но если ты искупаешься, запах благовоний на твоей коже раскроется лучше.

- Ты разбираешься в благовониях? – она фыркнула презрительно, заставив Накато похолодеть. – С каких пор?

- Ну, я же одеваю тебя, госпожа, - отозвалась девушка, мысленно ругая себя за оплошность. Надо же было сболтнуть такое!

- Вот и одевай, - буркнула Рамла недовольно. – А болтай меньше!

Она только склонила почтительно голову. Тьфу ты, пропасть! Дала волю языку. Потеряла осторожность. Должно быть, минувшая ночь