сейчас попытается добиться повиновения через печать! Она помнила, каково действие небольшой татуировки на руке, сейчас скрытой от простого взгляда. Сумеет ли она выдержать боль, настоять на своем – на том, что не знает ничего? Хватит ли ей сил, чтобы защитить свою тайну?

Но боли не последовало. Амади некоторое время сверлил ее пристальным взглядом. Потом махнул рукой.

- В следующий раз обязательно говори, если еще раз прилетит тебе во сне такая записка!

- Хорошо, - она закивала. – Но сейчас я не успела ничего сказать! Она только прилетела – и тут ты появился!

- Ты же помнишь, что на тебя идет охота? – он мрачно оглядел ее. – Бабатанд едва ли оставит попытки до тебя дотянуться.

- Конечно, я помню, - она снова кивнула. – Я знаю! Я все буду тебе говорить. И записки буду читать и рассказывать, что в них написано. Или читать не нужно?

- Ну, если появятся снова – можешь прочесть, - он пожал плечами.

- Ты уходишь? – тихо спросила она, видя, что он отворачивается.

- Я рядом, - он мимолетно обернулся, слегка улыбнувшись. – Я всегда рядом, - с этим он растворился в воздухе.

Прекрасно! И поди знай, что он не наблюдает за ней откуда-то, невидимый. Писать сейчас ответную записку никак нельзя.

Интересно, как она окажется на этом же месте, когда ляжет спать в следующий раз? И как она может быть уверена, что Амади снова не окажется где-то рядом?

Ладно, хотя бы прочесть послание успела!

И колдуну в руки оно не попало. Должно быть, Таонга сделал что-то, чтобы защитить свое послание. Все-таки он был шаманом.

Помнится, колдун по имени Иму говорил ей – когда человек умирает, дар его теряется. И он становится обычным духом, который вскоре рассыпается прахом. Разве что какие-то сильные чувства удерживают неприкаянную душу от распада. Быть может, к шаманам это не относится, и они сохраняют свой дар?

Нет, слишком мало она знает о колдовстве, чтобы рассуждать об этом.

Да и не имеет это значения. Главное – она сможет передать послание Таонга! Девушка в задумчивости огляделась и уселась прямо на землю, скрестив ноги.

В конце концов, она часто так делает, поняв, что находится во сне! Ее поведение не должно вызвать подозрений у Амади, если тот за ней по-прежнему наблюдает.

Накато прикрыла глаза. Надо просто выждать немного. У колдуна слишком много хлопот – вон, он даже не подозревал о том, что ее преследуют во снах, пока она до него не докричалась! Не может он теперь безостановочно следить за ней.

А если сможет? Записка явно вызвала у него подозрения! Он не знает пока, кто отправил послание. Но наверняка захочет разобраться.

Надо закрыть глаза, - решила она. Закрыть глаза и отрешиться от всего вокруг.

Если, когда она их откроет, пейзаж изменится – надо выждать несколько дней, и уж потом отвечать на послание. Если же она окажется на прежнем месте, и дерево будет рядом, она положит в его дупло короткую записку.

Открыть глаза ей не довелось. Точнее – она их открыла уже в настоящем мире.

Ее разбудили. Кочевье нынче снималось с места раньше обычного – еще впотьмах. Люди суетливо складывали шатры и жгли огонь. Животные хриплым ревом выдавали свое недовольство. Сонная Накато включилась в общую суету, и предрассветное время ей показалось тягостным и дурным сном.

*** ***

- Бомани сказал – хочет сегодня вечером видеть тебя, - поведала шхарт, когда Накато ее причесывала перед сном.

Девушка не удержалась – широко зевнула. Только благодаря этому, должно быть, Рамла и не заметила ужаса на ее лице.

- Вот в его шатре так зевать не следует, - назидательно заявила она. – В присутствии Бомани ты должна выказывать только покорность и радость от того, что он допустил тебя к себе. Другие мечтали бы подняться так высоко! И уж точно ни одна из служанок или даже наложниц не посмела бы зевать, если бы ее позвал к себе в шатер сам шаман.

- Да, госпожа, - пробормотала Накато.

- Странная ты девица, - продолжила та. – Другая бы от радости подпрыгивала! А ты – словно тебе оно и не нужно.

Да помилуют ее боги и духи! А оно ей нужно?

- Прости, госпожа, - только и выговорила девушка. – Не выспалась сегодня. Спала плохо.

- С чего бы это? – фыркнула Рамла. – В любом случае, ты отправляешься к Бомани!

- Да, конечно.

- Только не нужно этого понурого тона! – та недовольно поморщилась. – Тоже еще, можно подумать – к чему-то страшному тебя принуждают.

Накато промолчала.

Да, возможность согреть ложе самому шаману – или даже просто одному из значительных мужчин племени – считалась большой удачей для рабыни. Даже самым смазливым редко так везло.

Вот только Накато вспоминала постоянно родное кочевье. И старика Аситу, чье расположение пытался заполучить брат, приводя к нему ее – тогда еще совсем молодую.

Вспоминала и жадность старика, который ни разу не угостил ее, уставшую за день. И его ворчание – мол, слишком стара сделалась эта девица. А ей было тогда лет пятнадцать! На тяжелой работе старятся быстро. Да и была она в то время обычным человеком. Откуда взяться красоте в тощем жилистом теле, одетом в одежду, сплетенную из соломы? С редким мытьем, скудной пищей, с обрезанными всклокоченными волосами.

Ладно, Бомани хотя бы не ворчал и не воротил нос. И угостить ее не забывал – пусть и не так, как Таонга.

Странная, что ни говори, пошла у нее жизнь. А она не видела в происходящем ни смысла, ни цели.

*** ***

- Ну, здравствуй!

Накато во все глаза уставилась на статную высокую женщину, одетую в переливчатый шелк. Длинные гладкие черные волосы свободно свисали по спине и груди едва не до колен, а глаза оказались подведены разноцветной краской. На одном запястье красовался удивительный браслет из крупных голов засушенных насекомых.

Браслет этот Накато помнила прекрасно!

Но даже без него у нее не возникло бы и тени сомнения: женщина не была смертной. Перед ней стояла сама Нефер – ветреная богиня удачи.

- Стой-стой, не падай! – расхохоталась богиня, увидев, что Накато собирается рухнуть перед нею в пыль.

- Могущественная Нефер, - шепнула девушка, не в силах отвести взгляда.

- Приятно видеть такую преданность, - та самодовольно усмехнулась. – Помнишь