— Это было давно. Ещё в Доме Дьяуса. Она была моей подругой. Однажды она уговорила нашего общего приятеля по имени Гадес, как ты выражаешься, прогуляться по тропам мёртвых.

— И что было дальше?

Рука богини погладила шелковистые волосы Велеса. Лицо её приняло скорбное выражение. Губы чуть дрогнули. И, наконец, после небольшой паузы Ушас прошептала:

— Она не вернулась оттуда…

— Любовь моя, — успокаивающе начал Велес, — Я знаю, что там опасно…

— Ты ничего не знаешь, Солнце моё! — на повышенных тонах начала богиня зари, и вдруг заговорила быстро-быстро, будто бы боялась опоздать. — Это страшное место. Оно постоянно меняется, но оно всегда ужасно. Оно — сборище наших самых худших кошмаров. Деметра… Она была такой славной, такой милой. Мы все любили её. И Гадес тоже любил. Но не смог спасти.

Ушас трясло всем телом от этих воспоминаний. Велес поднялся и попытался обнять её за плечи, чтобы успокоить.

— Зорька моя, Дхарма считает, что я достаточно силён, чтобы путешествовать ТАМ…

Лицо богини исказил гнев. Глаза разве что молнии не метали.

— Ты силён, Пушан? О чём ты говоришь? Деметра была очень сильной. Она была богиней плодородия! Она могла зиму превратить в лето. По её слову зерно ячменя могло прорасти и дать урожай за одну ночь! Но тропы мёртвых поглотили её! И Гадес был лучшим учеником Дхармы. Он уже тогда был Владыкой мёртвых! Это что-нибудь для тебя значит? Но и он ничем не мог помочь своей любимой!

— Так что же случилось? — озадаченно спросил Велес.

Ушас печально покачала головой:

— Она съела всего три гранатовых зёрнышка. Всего три маленьких зёрнышка, которые ей предложил один из воздушных духов. Путешествие было уже закончено. До возвращения домой оставалось совсем немного. Очень хотелось есть. И тут появился этот дух с подносом фруктов. Там были абрикосы, яблоки и разломанный гранат. Персефона взяла три зёрнышка. Всего три зёрнышка…

— Так вот почему ты ненавидишь гранаты…

— Что? — переспросила Ушас.

— Индра предупреждал меня, что ты ненавидишь гранаты, — как бы между делом сообщил Велес и заинтересованно спросил. — А что было дальше?

— Она съела их и потеряла память. Попросту сошла с ума. Стала танцевать, смеяться, а после полетела прямо к морю. Она была очень сильной, Пушан. Очень сильной. Гадес не смог догнать её. Она долетела до моря. А там на островах живёт ужасная чёрная тварь, похожая на огромнейшего осьминога. Ты знаешь, что такое осьминог?

— Это такие милые малютки с головой и щупальцами? Я видел их у рыбаков на Волчьем море.

— Хм… Милые малютки, — усмехнулась Ушас. — Голова этой малютки была величиной с гору Ирия! И щупальца в десять раз длиннее головы. Она словно бы состояла из чёрно-зелёного дыма. Я такой дым видела только один раз в жизни.

Неожиданная догадка, словно молния пробила мозг Велеса:

— В тот день, когда стала бессмертной?

— Да… Ты тоже видел этот дым? Вот и там был такой же. Эта тварь схватила Деметру своим щупальцем и вытянула из неё всю жизнь. Моя подруга просто растворилась в этом щупальце. Исчезла навсегда. О, боги! Как же она кричала в этот миг… А потом… Потом все обвинили Гадеса. Они считали, что этот парень просто заточил Деметру в своём царстве. Спрятал и сделал своей женой. Но это не правда! Моя подруга умерла. Эта тварь высосала её до последней капли!

— Ты так веришь рассказам этого Гадеса? — удивился Велес этой убеждённости.

— Дурак, — возмутилась Ушас. — Я сама там была. И чуть не съела абрикос. И съела бы, если бы Деметра не опередила меня со своим гранатом…

Богиня опустила голову и молчала несколько долгих мгновений. Велес не решался нарушать тишину. Успокоившись, Ушас повернула лицо к возлюбленному и, глядя прямо в глаза прошептала:

— Я ненавижу это место и боюсь его. Я не хочу больше попадать туда. Я не хочу умирать. Не хочу умирать. Пушан, для меня нет ничего страшнее, чем умереть. Я не хочу опять попасть на тропы мёртвых. Не ходи туда, Пушан…

— Милая, — Пушан взял лицо богини в ладони и, чуть приподняв подбородок поцеловал её в губы, затем, вытирая слёзы с её щёк добавил, — тебе не надо ходить туда. И не надо умирать. Ведь ты же бессмертная. Ушас, любовь моя, ты никогда не умрёшь. Обещаю…

— Не ходи туда, Пушан, — пробормотала богиня, уткнувшись в широкую грудь возлюбленного.

— Мы поговорим об этом завтра, — тихо ответил Велес. — А сейчас тебе стоит поспать. Утро вечера мудренее. Правда, зорька моя?

* * *

Следующие дни стали настоящим испытанием для Велеса. Подруга всеми силами пыталась убедить его в необходимости отказаться от путешествия. А когда она узнала, что в качестве пленного привезли мальчишку по имени Титон, с ней просто случилась натуральная истерика.

— Пушан, — уговаривала она Велеса. — Это знак Судьбы. Ты должен отказаться. Я не переживу новой потери.

— Да что ты так об этом мальчишке беспокоишься? — удивлялся молодой бог.

— А разве ты не знаешь, для чего Дхарма взял его живым?

— Откуда мне знать? Я ещё только ученик.

— Он принесёт мальчишку в жертву, чтобы ТЫ мог пройти во Врата мёртвых.

— Я, честно, говоря, об этом подозревал, но мне его не жаль.

— Почему? — удивилась Ушас. — Ты вроде бы всегда благоволил к смертным. А мальчишке, как ты говоришь, всего-то лет 14–15.

Лицо Велеса застыло, словно восковая маска, голос сделался чужим и холодным.

— Видела бы ты, что они делали с теми, на кого нападали… Убитые дети, изнасилованные женщины, истерзанные старики… Этого так просто не забудешь, — он замолчал на мгновение и вдруг эмоции прорвали барьер, Велес взъярился. — Да я сам готов этого мерзавца в жертву принести. И с удовольствием порежу его на кусочки, если того потребует ритуал.

— Но он же мальчишка, — жалобно возразила растерявшаяся от взрыва эмоций Ушас, и вдруг, словно утопающий, схватилась за последнюю соломинку. — А если он этого не делал? Что если он не убивал? И к тому же он из рода Эола…

Сомнение в справедливости жертвы заскреблось в душе молодого бога, но он тут же отвергнул его, разозлившись на собственную слабость:

— А в тебе-то откуда такая любовь к смертным? И что у тебя с этим родом Эола?

Ушас печально усмехнулась.

— А ты, Пушан, похоже, ничего обо мне не знаешь. И даже не пытался узнать…

— И не собираюсь. Да и зачем? Я люблю тебя такой, какая ты есть.

— Моё прошлое — это тоже я.

— Если ты сочтёшь это важным, расскажешь сама. Нет — твоё