– Так, значит, в соответствии с вашим кредо, мы живем в мире постоянно падающих фишек домино? – не оборачиваясь, спросил у посредника Иона.

– Именно так, о, мой проницательный андроид, – саркастически усмехнувшись, ответил Элиш Турсун.

– И смысл жизни заключается в том, чтобы уворачиваться от падающих фишек?

– О, нет! Как верно заметил твой товарищ, смысла вообще нет ни в чем. Мы уворачиваемся от грозящих раздавить нас фишек исключительно в силу привычки. Или, если угодно, следуя исторической традиции.

– Тогда чего ради ведет свою игру тот же Кир Дунгаев? Ему-то чего опасаться?

– Такие, как Дунгаев, занимаются тем, что расчищают площадку вокруг себя. Чем меньше стоящих рядом с тобой фишек, тем меньше шансов, что одна из них может вдруг на тебя упасть.

– То есть Дунгаев валит фишки на других?

– Точно! Причем зачастую он даже не задумывается, на кого они упадут.

– И тем самым порождает новые неконтролируемые процессы.

Сведя вместе ладони скованных рук, Элиш Турсун изобразил беззвучные аплодисменты.

– Именно так! Мир катится в хаос!

– И почему же он до сих пор туда не скатился?

– Возможно, благодаря именно таким людям, как Кир Дунгаев, которые занимаются расчисткой площадей.

– А что ты скажешь, если я сейчас резко выверну руль влево, наш квад столкнется с тем, что едет рядом, обе машины перевернутся и все мы погибнем в пламени? Как это согласуется с твоей теорией?

– Очень просто, – усмехнулся Элиш Турсун, ничуть не сомневаясь в собственном превосходстве. – Ты этого никогда не сделаешь. По той простой причине, что андроид не может причинить вред человеку! Эта система ограничений заложена в твоей базовой программе.

– У меня отключены все ограничения.

– Этого не может быть. Выходит, ты врешь!

– Но ведь тогда бы я и врать не мог.

Аргумент Ионы заставил Элиша Турсуна задуматься. Но он быстро нашел решение.

– Должно быть, это какая-то особая программа, заставляющая тебя верить в то, чего на самом деле не может быть. Если же ты попытаешься хотя бы пальцем тронуть одного из нас, все твои жизненные функции моментально окажутся заблокированы.

– Подержи руль, пожалуйста, – попросил Иона Валтора.

Прей наклонился и одной рукой перехватил руль из рук андроида. Он знал, что должно было произойти, и ему уже было весело настолько, что он едва сдерживал улыбку, готовую высветиться на лице.

Иона обернулся назад, чуть приподнялся и влепил посреднику звонкую оплеуху. Сделав это, он с невозмутимым видом уселся на свое место, поблагодарил Валтора и снова взялся за руль.

Сзади раздался заливистый хохот Александра Грира.

– Ну, и как ощущение?

Элиш Турсун сидел, изумленно раскрыв рот, с розовой, как будто кипятком ошпаренной, щекой. Ему было не столько больно, сколько странно. Привычная картина мира, выстроенная в сознании посредника, если и не рухнула, то дала несколько трещин и заметно пошатнулась. До того как Иона ударил его по щеке, Элиш Турсун был уверен, что знает о том, что происходит, больше всех рамонов вместе взятых, а уж оценить ситуацию и выработать нужную стратегию он точно мог лучше любого из них. Это была не просто его работа, а способ существования. Этим он зарабатывал на жизнь и отбивал свое место в жизни. Он мог держать ситуацию под контролем, даже будучи прикован к спинке сиденья. Потому что сейчас он был посредником между жизнью и смертью. Но после того, как ладонь андроида коснулась его щеки, Элиш Турсун вновь как будто выпал из реальности. Разум его отказывался воспринимать действительность такой, какой она вдруг стала. То же самое произошло с ним и в Кластере Джерба, когда он понял, что тщательно разработанный и аккуратно подготовленный им план с треском провалился. Он вдруг почувствовал себя подвешенным на нитке, конец которой держала непонятно чья рука. Сейчас Элишу Турсуну самому требовался посредник. Кто-то, кто смог бы объяснить, что происходит, и провести узкой, почти незаметной, теряющейся в траве тропкой сквозь дебри непонимания. Ну, например, андроид, способный запросто отвесить человеку затрещину. Человеку, твердь твою! Если кто-то и сможет отобрать у человека узурпированное им звание венца творения, то это будет андроид, лишенный всяких ограничений. То есть способный на все что угодно. Без пустых раздумий, без глупых зазрений совести, без последующей рефлексии. Это был недостижимый идеал, к которому стремился сам Элиш Турсун. Но он был всего лишь человеком. Со всеми присущими ему недостатками и слабостями. От которых не так-то просто избавиться.

«Готов?» – взглядом спросил у андроида Валтор.

«Целиком и полностью», – так же молча ответил ему Иона.

Но прежде, чем Валтор успел повернуться в сторону Элиша Турсуна, впереди, в темноте, показались огни.

Две пары фар – возвращались разведчики.

Одна из фар мигнула трижды. Значит, в их сторону двигались три квада.

– Бэрбидж! Бери своих людей и разворачивай левое крыло! – привстав, Валтор махнул рукой в ту сторону, о которой говорил. – Сколько здесь до Усопья?

– Километров пятнадцать, – ответил Бэрбидж. – А то и все двадцать. Никто не мерил.

– Смотри, главное, чтобы никто не ускользнул!

– Никуда они не денутся!

Бэрбидж сделал знак водителю, и его квад резко ушел влево от дороги.

– Батиста! – глянув по сторонам, гаркнул Валтор. В темноте были видны только фары едущих по дороге и по сторонам от нее квадов. – Батиста!

Грир был прав насчет луженой глотки.

– Здесь я! – Справа подкатил квад Жана Батисты.

– Бери остальных и отсекай пампу!

Если боевики Дунгаева хоть что-то понимали в том, что происходит вне кластеров, они, разумеется, постараются уйти в открытую пампу, а не в сторону Усопья.

Или попытаются прорваться по центру.

– Вы понятия не имеете, на кого собираетесь наехать, – тихо произнес Элиш Турсун.

– Тихо! – локтем в бок ткнул его Грир и передернул затвор помпового дробовика.

Валтор положил автомат на колени и на пять секунд прикрыл глаза.

Мир, а вместе с ним и рамон, будто завис в пустоте. Слышен был только ровный рык моторов. Воображение быстро нарисовало стаю больших хищных зверей, бегущих по пампе. Впереди их ждала добыча, которую нельзя упустить.

Готово.

Валтор открыл глаза.

– Второе Правило Крови, – сказал он.

– Что? – удивленно посмотрел на него Иона.

– Мы так и не узнали Второе Правило Крови.

Голова гудела, будто перевернутый котел, по которому стукнули поварешкой. В ушах стоял звон. Перед глазами плыла серая пелена, сквозь которую были видны только серебристые звездочки, мерцающие так, будто перемигивались друг с другом. А душу грызло чувство тревоги.