Все было неправильно… Не так, как должно быть…

А как должно?..

Мысли расползались в стороны, будто разноцветные гусеницы… Желтая, красная, зеленая, синяя… Снова красная… Очень толстая, пурпурная гусеница с длинными щетинками по бокам ползла так уверенно, расталкивая, а то и подминая под себя остальных, словно она тут была главная…

Запах…

Противный запах…

Противный запах жженой резины…

Вонь…

Омерзительная вонь…

И тут – будто молния!

Яркая, ослепительная вспышка!

Только не перед глазами, а в мозгу.

Он в кваде… В разбившемся кваде… С голубой молнией на борту…

А если воняет жженой резиной, значит, квад горит!

Хамерхаузен приподнялся, опершись на локоть, как следует потряс головой.

Туман, застилающий взгляд, не рассеялся, но вроде как малость поредел.

Хамерхаузену казалось, что он видит расплывающиеся очертания каких-то предметов…

Нет!

Вокруг царила тьма непроглядная, и он ничего не мог видеть. И пелены никакой перед глазами не было – он просто слишком пристально всматривался во тьму, пытаясь что-то в ней разглядеть.

Хамерхаузен вскинул голову и обо что-то больно ударился затылком.

Суть твою!..

Запах жженой резины становился все сильнее. Стало слышно зловещее потрескивание замкнувшихся проводов.

Нужно было выбираться из машины. Как можно скорее.

Хамерхаузен попытался встать на четвереньки – и чуть не взвыл от боли в левом плече. Рука от боли онемела. Хорошо, если сустав был только выбит, а не сломан.

Опираясь на правый локоть, Хамерхаузен пополз наугад.

Под руками чувствовалась трава. Значит, что квад перевернулся. И выбираться придется…

Хамерхаузен стукнулся обо что-то лбом и выругался сквозь зубы.

Улегшись на грудь, он вытянул здоровую руку и начал исследовать пространство перед собой.

Все верно, он уперся лбом в дверцу.

Подняв руку вверх, рамон нашел дверную ручку и дернул ее.

Щелкнул замок.

Хамерхаузен толкнул дверь и быстро, насколько мог, пополз вперед.

Выбравшись из машины, он поднялся на ноги, которые, по счастью, оказались целы.

Сзади раздался приглушенный хлопок. И над днищем перевернутого квада взметнулось пламя.

Все.

Нужно было убираться подальше, пока машина не взорвалась.

Только не в ту сторону, откуда они пришли… Приехали… Влетели…

Хамерхаузен посмотрел по сторонам.

В отсветах пламени были видны кровоточащие останки разорванного в клочья айвура.

Должно быть, они налетели на те самые гравитационные мины, о которых говорил Валтор. И спасло их только то, что айвур как следует подкинул квад вверх…

И тут рамона будто по затылку кто хлопнул.

Регина.

Она же тоже была в кваде.

Хамерхаузен посмотрел на горящую машину.

– Регина!

Может быть, пока Хамерхаузен приходил в себя, она уже выбралась из перевернувшегося квада и, сообразив, что дело плохо, отбежала подальше? Он ведь тоже собирался это сделать.

– Регина!

А что, если она все еще в машине?.. Не отвечает, потому что потеряла сознание…

Придерживая здоровой рукой раненную, Хамерхаузен обежал готовую в любую секунду взорваться машину, упал на колени и, опустив голову так, что травинки защекотали щеку, заглянул в машину.

– Регина! Ты здесь, стать твою, или нет!

Все, что находилось в кузове квада, вывалилось, завалив проемы между сиденьями. Прямо под водительским местом лежал здоровенный пластиковый ящик с четырьмя ручками по краям. «Должно быть, ее косметичка», – отметил про себя Хамерхаузен.

Рамон сел на траву и ногами толкнул ящик.

Из-под ящика показалась рука в черной кожаной гловлетте.

– Долбить-колотить!..

Хамерхаузен снова ударил по ящику ногами, пытаясь протолкнуть его дальше. Но ящик, должно быть, во что-то уперся и не двинулся с места.

Рамон встал на колени, схватил ящик за ручку и потянул его на себя.

Ящик подался на удивление легко.

Встав на ноги, Хамерхаузен вытащил ящик из квада.

Снова упав ничком на траву, рамон увидел рядом с собой лицо девушки. Глаза ее были закрыты, но она дышала.

– Регина, – не зная, что предпринять, Хамерхаузен похлопал ее по щекам. – Регина, очнись!

Рыжая не подавала никаких признаков жизни.

Хамерхаузен схватил ее за руку и попытался, как ящик, вытащить из машины. Но сделать это ему не удалось.

Рамон бросился на траву и, ладонью прикрыв лицо от пламени, заглянул в машину.

Водительское сиденье было вырвано из пола вместе со станиной, на которой оно крепилось. Станина упала вниз и придавила тело девушки на уровне пояса.

Взглядом поискав что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве рычага, рамон увидел автомат. Схватив оружие, Хамерхаузен загнал ствол под станину, чуть отжал ее вверх и протолкнул автомат немного дальше.

Работать одной рукой было чертовски неудобно. Огонь горел так близко, что казалось, будто вдыхаешь не воздух, а расплавленное стекло. А еще машина могла взорваться. О последнем Хамерхаузен старался не думать. Но это оказалось не так-то просто. Его разум сам собой отсчитывал секунды, пытаясь угадать, сколько их еще осталось до взрыва.

Навалившись на приклад автомата здоровым плечом, Хамерхаузен раз за разом толкал его вверх и тут же – вперед. Вверх – и вперед. Каждый толчок отзывался болью в раненом плече. Но на это рамон как раз мог не обращать внимания.

Повторив операцию несколько раз, Хамерхаузен постарался посильнее загнать автомат под станину и, оставив его, снова потянул рыжую за руку. На этот раз ему удалось сдвинуть ее с места.

Подавшись назад, Хамерхаузен сильнее и увереннее потянул Регину за руку.

Он наполовину вытащил рыжую из-под машины, когда дело снова застопорилось.

Забравшись под квад, Хамерхаузен выяснил, что теперь нога девицы зацепилась за станину.

С этим справиться оказалось просто.

Квад пылал, как факел, освещая землю, кусты и деревья на многие метры вокруг, когда рамон вытащил все еще не подающую признаков жизни рыжую из машины.

На секунду он задумался, как быть дальше? Раненое плечо не позволяло ему ни взять Регину на руки, ни даже закинуть ее на другое плечо.