Ринус включил прожектор, и Люми с Йоной увидели, что поймали двух каких-то юнцов. Один, потеряв вязаную шапку, молотил кулаками в дверь. У него были рыжая борода во все лицо и джинсы, порванные на коленях. Второй, невысокий, темноволосый, в джинсовой куртке на теплой подкладке, дышал ртом.

Оба с испуганными лицами крутились в замкнутом пространстве, пытаясь понять, что происходит.

Ринус открыл бойницу, и перепуганные голоса стали слышнее. Ринус проорал что-то по-голландски. Оба тут же остановились и подняли руки.

– Не пугай их, – сказал Йона.

Молодые люди послушно следовали коротким командам Ринуса. Они повернулись лицом к стене, опустились на колени, заложили руки за спину и нагнулись, прижавшись к стене щекой и грудью.

Лучший способ контролировать врага – поставить его в позу, при которой любая попытка сопротивляться займет больше времени.

Йона понял, что юнцы никак не связаны с Юреком, но они все же могли оказаться вооружены и представлять угрозу, поэтому он продолжал держать их на мушке, пока Ринус спускался к ним.

Один из парней так испугался, что чуть не упал, услышав, как открылась дверь.

Ринус сунул оружие в кобуру и обыскал незваных гостей.

– Что вы здесь делаете?

– Мы просто искали подходящее место для вечеринки, – запинаясь, проговорил бородатый.

– Вставайте.

Оба осторожно поднялись – и испугались еще больше, увидев исполосованное шрамами лицо Ринуса.

– Вечеринка?

– “Фэктори Дайв”. Одна ночь, одна сцена, три отделения, – прошептал коротышка в джинсовой куртке.

– Простите! – воскликнул бородатый. – Мы думали, тут никто не живет. Мы из Эйндховена, сколько раз мимо проезжали.

– На табличке написано – частные владения.

– Да так всегда пишут: “частные владения” и “проход воспрещен”, – заметил коротышка.

Сага положила телефон и пистолет на кухонный стол. Был поздний вечер. Окно тихо дребезжало от сильного ветра. Между шторами поблескивали полоски черного стекла.

После разговора с Ноленом Сага чувствовала странную пустоту.

Ей больше нечего было предложить Вальтеру, и следовало сменить стратегию.

Трудно понять, зачем Йоне понадобился труп.

Йона все время обращался с Юреком очень жестоко. Такого не позволил бы себе ни один полицейский.

Юрек всегда мыслил предельно логично. Свою единственную ошибку он совершил, когда на несколько секунд утратил равновесие.

Вероятно, Йона забрал тело, чтобы обеспечить себе еще несколько таких секунд. может быть, заморозил.

Йона не мог предвидеть, что тело понадобится ей, Саге.

Если бы только он дал о себе знать, думала Сага, вяло жуя остывшую еду.

Наверное, надо еще раз позвонить Нолену, спросить о морозильниках Каролинского института. Едва она подумала об этом, как зажужжал лежавший на столе мобильный телефон.

Сага дернулась, но с облегчением улыбнулась, увидев, что это Ранди.

Она отставила в сторону лоток с остывшим ужином и взяла телефон.

– Ранди?

– Я только что прослушал сообщение, был в проявочной. Как ты там?

– Более или менее, – промямлила Сага.

– Хочешь, я приеду?

– Нет, я…

– Я с удовольствием!

– Мне надо поработать.

– Уже двенадцатый час, – тихо сказал Ранди.

– Да.

– Может, скажешь, что происходит?

После разговора с Ранди Сага перетащила кресло из гостиной в прихожую, настроила максимальную громкость звонка, телефон положила на тумбу, сварила себе четверной эспрессо, обулась, надела верхнюю одежду и села в кресло с пистолетом наизготовку, глядя на дверь.

Ранди просил Сагу звонить в любое время. Вдруг ей захочется поговорить или чтобы он приехал. Он может заночевать на диване. Но Сага уже поняла, что через это испытание надо пройти в одиночку.

Иначе она никогда больше не увидит отца.

Они обыскали с собаками лес вокруг дома Корнелии, они прочесали весь Ервафельтет.

Происходящее казалось Саге невыносимым.

Может быть, отец лежит в гробу, как церковный сторож, мучительно пытаясь вдохнуть кислорода через узкую трубку.

Сага отпила остывшего кофе. Поставила чашку, быстро оглянулась через плечо и снова села прямо, не спуская глаз с входной двери.

Она знала, что вымоталась после напряжения последних дней, но мозг, кажется, никак не мог успокоиться.

Если Юрек напишет ночью, она скажет, что ждет сведений об останках Игоря к утру.

Нельзя рассказывать, что Йона забрал тело.

Она не станет торговаться с Вальтером, но все же даст ему понять: он никогда не узнает, где Игорь, если ее отец умрет.

Около двух утра Сага задремала, и тут телефон ожил: пришло сообщение.

Сага трясущимися руками взяла телефон, пытаясь прочитать текст. Экран был таким ярким, что зрачки у нее сузились. Буквы норовили уехать из фокуса, и все же она прочитала: “Хассельгорден, вход С1, отделение номер четыре, время – половина третьего”.

С чувством, что время замедлилось, Сага выхватила лист из лазерного принтера, записала адрес и время и оставила лист на кухонном столе.

Если она не вернется, если пропадет без вести, кто-нибудь обнаружит записку.

Сага взяла с собой пистолет и две коробки патронов.

Сбегая вниз по лестнице, она успела поискать информацию. Хассельгорден оказался домом престарелых, где содержались страдающие деменцией. Управляло учреждением акционерное общество, которое на своей интернет-странице называло уход за престарелыми “динамичным рынком”.

Сага стянула с мотоцикла чехол и выехала из Сёдермальма в холодную зимнюю ночь.

На прямой дороге Бергслагсвэген она переключилась на пятую скорость, и голова мотнулась назад, когда мотоцикл рванулся вперед.

Сага пролетала мимо высоких фонарных столбов посреди дороги, свет от которых проносился мимо.

Название Хассельгорден вызвало в воображении представление о красном деревянном доме, построенном в прошлом веке, со скрипучим дощатым полом и каминами, но, когда Сага прибыла по адресу, перед ней предстала многоэтажка с грязно-розовой штукатуркой и коричневыми оконными рамами.

Сага остановилась и повернула мотоцикл на тротуаре метрах в пятнадцати от входа С1, сунула пистолет в рюкзак и повесила шлем на руль.

Дверь оказалась не заперта.

Сага быстро просмотрела план здания и пожарной эвакуации, вошла в лифт и нажала кнопку четвертого этажа.