– Неловкая ситуация. Мне тоже очень неудобно, – признался Бобер и провел ладонью Саге по ягодицам.

– Может, достаточно?

Не отвечая, Бобер провел ладонями Саге по бедрам и лодыжкам, потом поднялся и прочесал пятерней волосы, после чего попросил открыть рот и посветил туда фонариком мобильного телефона.

– Юрек сказал, что другие телесные отверстия можно не осматривать, – объяснил он.

– Я без оружия, – повторила Сага.

– А оно тебе и не нужно. – Бобер одной рукой подхватил огнетушитель и вышел в коридор.

Сага последовала за ним. Когда Бобер нагнулся, чтобы поставить огнетушитель к стене, Сага заметила у него в заднем кармане толстый бумажник.

По коридору шла старушка с ходунками. Она останавливалась у каждой двери, дергала ручку и кричала: “Всех детей выпорю!”

Бобер жестом велел Саге войти в темную комнату, пропахшую трубочным табаком и дезинфицирующим гелем для рук.

– Юрек скоро придет, – пообещал он и включил свет.

– Он твой шеф?

– Он как строгий старший брат. Я все сделаю, о чем он попросит.

Сага прошла мимо кухоньки. Какой-то старичок сидел на кровати и плакал. Жидкие седые волосы, тонкие руки, выцветшая ночная рубашка. От щеки отклеился большой пластырь.

– Где все? – плакал старик. – Я жду, жду… где Луиса и мальчики, мне так одиноко…

– Хватит ныть, Эйнар, – перебил Бобер.

– Да-да-да. – Старичок поджал губы.

Бобер снял черный плащ, смял его и затолкал за батарею.

Саге вспомнилось, как он убивает человека на белорусской записи, вспомнились следы бешеной ярости в баре на Рейерингсгатан.

– Я знаю, какое впечатление произвожу, но я умнее многих. У меня 170 баллов по шкале Векслера.

– Все люди разные, – вполголоса заметила Сага.

Бобер, прищурившись, посмотрел на нее и улыбнулся так, что стали видны кривые зубы.

– Но я – уникален, – объяснил он.

– Объяснишь, в чем?

– Если ты уверена, что поймешь.

– Давай попробуем.

– У меня имеется аллель, вариант гена, благодаря которому у человека могут развиться особые мутации, как у ребенка из пробирки, только естественным образом… я наделен чем-то вроде шестого чувства.

– В каком смысле?

– Если упрощать, это вроде предвидения… Большинство не верит мне, но какая разница. У меня есть такая способность: почти каждый раз, входя в комнату, я знаю, кто умрет первым.

– Ты можешь определить, кто умрет первым?

– Да, – серьезно ответил Бобер.

Бобер сжал губы и закрыл глаза, словно пытаясь заглянуть в будущее и узнать, кто в этой комнате умрет первым. Через несколько секунд он открыл глаза и мрачно кивнул.

– Эйнар, – объявил он и зашелся беззвучным смехом.

Услышав свое имя, старик принялся бессознательно раскачиваться и хныкать.

– Где вы? Луиса? Я все жду, жду…

Бобер вздохнул и зажал старику рот с такой силой, что по подбородку потекла кровь, после чего отвесил ему оплеуху, и голова старика ударилась о стену.

– У него это просто старческое, – сказала Сага.

Бобер вытер руку о штаны и повернулся к Саге. Эйнар, сидя на кровати, тихо всхлипывал и потерянно звал Луису и мальчиков.

– Можешь угадать, почему я ношу жемчужины? – спросил Бобер.

– В память об одном важном для тебя человеке.

– Каком?

– Если я угадаю, скажешь, где мой отец?

Дверь открылась, и вошел Юрек Вальтер – клетчатая рубашка, штаны охранника, тяжелые ботинки.

Не глядя ни на кого, он прошел в кухоньку и налил себе воды. Протез глухо стукнул о раковину, когда Вальтер закручивал кран.

– Зачем вам так рисковать с этим местом? – спросила Сага. – Почему вы живете здесь, а не у тебя дома?

Юрек допил воду и прополоскал стакан.

– У меня нет дома, – сказал он.

– А по-моему, есть. И даже не на краю света, раз ты считаешь рискованным соваться туда с Бобром.

– Дом, – тихо повторил Юрек, уставив на Сагу светлые глаза.

– Твое раннее детство прошло в Ленинске, – продолжала она. – Возле космодрома. Тебя звали Роман, ты жил с братом Игорем и отцом, у тебя был дом.

– Верно, браво, – сухо сказал Юрек. – Я так и думал. Йона Линна отследил моего отца и таким образом вышел на гравийный карьер. – И он, глядя в пол, стал поправлять ремни протеза.

– Но здесь, в Швеции… Почему вы с братом не жили вместе? – спросила Сага.

– Он хотел жить в карьере, где рядом вещи отца, знакомая мебель. Некоторые места вроде магнитных полей. Удерживают, не дают уйти.

Бобер встал рядом с Вальтером и попытался поправить ремни через рубашку. Протез, кажется, перекрутился, и Бобер хотел ослабить натяжение.

– Сними, – коротко велел Юрек.

Со спокойной улыбкой Бобер стал расстегивать ремни на спине у Вальтера.

– Протез никогда не слушается, – объяснил он Саге. – С протезом привыкаешь к ограничениям, и распределение сил меняется.

Бобер завернул на Юреке фланелевую рубашку, осторожно отстегнул и вытащил протез вместе с ремнями через рукав.

Прежде чем рукав снова расправился, Сага успела заметить культю. Рука была ампутирована довольно высоко, от нее осталось сантиметров десять. Корнелия натянула на обрубок кожу и наложила швы с внутренней стороны руки.

Бобер положил протез в раковину и завязал пустой рукав узлом.

– Ты же знаешь, есть протезы посовременнее, – сказала Сага.

– Я спокойно переношу свою однорукость. Протез – это чисто внешнее. Попытка не возбуждать подозрений.

Сага посмотрела на запачканную кровью пластмассовую руку в раковине. Песок из чаши протеза сыпался в слив.

– Зачем ты держал брата Корнелии в могиле? – спросила Сага.

– Корнелия грозилась покончить с собой, я отвез ее на остров и показал, как я его зарываю.

– Не сработало, – заметила Сага.

Юрек горестно вскинул руку и вцепился в узел на рукаве.

– Я не хотел, чтобы она умерла! Но когда она поняла, что я выследил ее дочь, которая живет в Форт-Лодердейле, она повесилась… думала, это спасет дочь. Она ошибалась.

– Но ведь тебе не интересно убивать, – хрипло сказала Сага.

Светлые глаза снова воззрились на нее, но она встретила их взгляд не моргнув.

– Верное замечание, – согласился Вальтер.