Механизм со вздохом пришел в движение.

Сага думала о том, что недооценила Юрека. Он оказался сильнее и быстрее, чем она себе представляла.

Она до сих пор жива только потому, что Вальтеру от нее что-то нужно.

Может быть, речь только об останках брата, но стоит приготовиться к тому, что он потребует что-нибудь еще.

Она будет слушать его, говорить с ним. Надо заставить Вальтера поверить, что он завладел ее психикой, проник в темные уголки ее души.

Но как только она узнает, где отец, то сразу пошлет туда команду спасателей, а потом сделает все, чтобы положить конец деяниям Вальтера.

Сага понимала, что больше не может позволить себе ошибиться. Когда она в следующий раз потянется за оружием, она должна быть уверена, что пристрелит Вальтера.

Он крайне опасен, но не для нее, не сейчас.

Вальтер заинтересован в ней; этим и надо воспользоваться.

Это не сказка о красавице и чудовище.

Юрек не был влюблен в нее, но Сага знала, что в его глазах она особенная.

Об этом и говорил Йона. Юреку интересен ее внутренний мир, ее катакомбы.

Вот чем она должна воспользоваться.

Сага твердила себе, что не позволит втянуть себя в игру, не позволит спровоцировать себя, но, чтобы выведать секреты Вальтера, ей придется немного впустить его в свой мир.

Наверное, это опасно, но выбора у нее нет.

В прошлый раз у нее получилось. Сага сделает все, чтобы ей снова повезло.

Она будет придерживаться правды.

Обменяет мрак на мрак.

Сага посмотрелась в зеркало, висевшее в лифте. Лицо, покрытое синяками, казалось чужим. Потемневшие глаза блестели.

На четвертом этаже двери лифта разъехались, и Сага увидела в трех метрах от себя стеклянную дверь с надписью “Отделение № 4”. В стекле отражались освещенная кабина и силуэт Саги, но рассмотреть коридоры за дверью оказалось невозможно.

Из-за стены доносился женский крик.

За спиной у Саги закрылся лифт. Свет съежился до тонкой полоски, а потом исчез вовсе.

Сквозь стеклянную дверь вдруг стало видно темное отделение.

Какой-то старик смотрел на Сагу, прижавшись носом к стеклу. Когда Сага встретилась с ним взглядом, старик повернулся к ней спиной и заспешил прочь.

Сага вошла и беззвучно закрыла за собой дверь.

За стариком по полу волочилась трубка.

Тусклое ночное освещение отражалось в сером пластиковом полу. Вдоль стены тянулся черный поручень.

Одна из дверей слева была приоткрыта.

Сага медленно пошла к ней, стараясь рассмотреть, не прячется ли кто-нибудь за дверью.

Противопожарные оросители на потолке отбрасывали тени, похожие на зубчатые цветы.

Сага приблизилась к отрытой двери, но не успела даже коснуться ее: дверь с шумом захлопнулась.

Какой-то мужчина, бормоча что-то неестественным голосом, судя по звуку, двигал мебель.

Следующая дверь тоже оказалась открытой.

Сага стала подкрадываться ближе, с каждым шагом она видела чуть больше: прихожая, дверь ванной, обои в цветочек.

Посреди комнаты спала, сидя в кресле-каталке, истощенная седая женщина. На тыльной стороне ее руки виднелось сине-черное пятно от катетера.

В глубине коридора кто-то хихикал.

Сага медленно пошла дальше. Аварийный выход, дверь открывается от себя.

Сага понимала, что Юрек гораздо сильнее ее.

Она долгие часы проводила в спортзале и на стрельбище.

Но тренировки Юрека происходили в особо тяжелых условиях, в ситуациях, где ему приходилось убивать, чтобы остаться в живых.

Сага перешагнула лежащую на полу клюку и двинулась дальше по коридору.

Что-то красно-бурое забрызгало исцарапанный плинтус и текстильные обои.

Лифт у нее за спиной снова пришел в движение.

Сага подкралась к темной комнате для персонала. Послышался писк, похожий на тревожную сигнализацию.

– Здравствуйте! – Сага осторожно шагнула через порог.

Слабый свет падал сбоку на обеденный стол с рождественскими салфетками и вазочкой с апельсинами.

Чувствуя, как по телу расползается адреналиновый холодок, Сага смотрела на кровь, растоптанную по линолеуму устроенной в углу кухоньки.

Холодильник был открыт, это он издавал писк.

Рядом с ним растеклась лужа крови.

В темном окне Сага видела собственное отражение и пустой дверной проем, за которым остался коридор.

Обогнув угол, Сага увидела на полу за опрокинутым стулом женщину средних лет.

Свет из холодильника не достигал лица женщины, зато падал на ее синие брюки и футболку.

На груди женщины поблескивал пластиковый бейдж.

Сага приблизилась. Одна штанина у женщины задралась. Лодыжка была сломана, осколки кости прорвали окровавленный нейлоновый гольф.

Голова женщины оказалась в темноте, но, подойдя ближе, Сага увидела, что нос и вся центральная часть лица вдавлены внутрь.

Пластиковое покрытие под ней залито кровью.

Верхняя челюсть и нос вдавились в череп, отчего обнажились нижние зубы.

Сага повернулась и на дрожащих ногах пошла назад, в коридор.

Там она открыла настенный шкафчик и достала тяжелый огнетушитель – чтобы было чем бить.

За закрытой дверью как будто плакал ребенок, но это мог оказаться пациент – какая-нибудь дементная старушка с тонким голосом.

Сага вошла в общую комнату, где в окне висела электрическая адвентовская звезда. На диване, повернувшись к выключенному телевизору, сидел рослый мужчина.

– Можешь остановиться и поднять руки вверх, – тихо сказал он.

Поставив огнетушитель на пол, Сага смотрела, как он поднимается и поворачивается к ней.

Перед ней, без сомнения, был человек, называвший себя Бобром.

Он оказался выше и крупнее, чем она себе представляла – метра два ростом. В одной руке он держал пилу – обычную ручную пилу с ржавым лезвием.

На Бобре был мятый черный дождевик, в ушах покачивались жемчужные сережки.

– Сага Бауэр?

Надув щеки, Бобер бросил пилу на пол и направился к Саге. Взгляд маленьких глаз был печальным и серьезным.

– Сейчас я тебя обыщу. Стой спокойно, – гулким голосом объявил Бобер.

– Меня предупредили, чтобы я пришла без оружия.

Встав сзади, Бобер принялся обшаривать Сагу большими ладонями: горло, шея, подмышки и бока, грудь, живот, поясница.