Спросите любого стопщика, стоит ли «голосовать» ночью, и в девяноста девяти процентах из ста вы услышите отрицательный ответ. В оставшийся один процент войдут новички, случайные люди, решившие попробовать себя на трассе… а также старые путешественники — столь же опытные, сколь удачливые. Последние расскажут вам, что среди ночи вас подберет либо большая, уверенная в себе компания, которая в случае необходимости сама сможет доставить вам проблем, либо неисправимый оптимист и человеколюб, коих с каждым годом на дорогах становится все меньше и меньше. Однако водитель затормозившей возле Воронцова «Шеви-Нивы» не подходил ни под одно из определений. Все было проще и банальнее. Он оказался Геркиным знакомым.

— Герка?! Ты откуда здесь?! — вылетел из-за опущенного стекла удивленный мужской голос. — Гер?! Это ты?

Воронцов узнал этот голос, а вместе с ним автомобиль и его владельца, Мишку Новикова, двадцатилетнего лоботряса, живущего двумя этажами выше, нигде не работающего, не учащегося, сидящего на шее у обеспеченных родителей.

— Я, — коротко подтвердил Герка, садясь на переднее сиденье. — Привет, Миш.

Сосед недоверчиво разглядывал Геру.

— Охренеть! — наконец выдохнул Новиков. — Гер, да ты хоть знаешь, что тебя все Сумеречи ищут? В городе на каждом столбе объява с твоей физиономией! Тетя Валя похудела вся, да и батянька твой черный совсем, видать, вообще не спит…

Эти слова заставили Герку поморщиться, словно от зубной боли. Пока Лиля находилась рядом, она как-то гасила все переживания о семье. Сейчас поумневший Герка видел каждую использованную панкушкой скоморошью уловку и благодарил девушку за ненавязчивое вмешательство в свой разум. А теперь назойливая мысль о том, что родители мучаются, ножом резала нервы.

— Чего стоим-то? — недовольно бросил он Новикову. — Поехали.

Тот смерил мальчишку еще более удивленным взглядом, но все же послушно тронулся с места. Довольным котом заурчал двигатель, толкая машину вперед по гладкой, свеженькой трассе. Опустив стекло до максимума, Гера высунул в окно руку, ловя встречный воздух пятерней.

— Куда едем? — через какое-то время спросил он.

— В… э-э-э… в Питер. — Кажется, Михаил сам не понимал, почему все еще не везет нашедшегося соседа в Сумеречи. — Меня батя снарядил какие-то документы отвезти.

— Надо же, как удачно совпало, — задумчиво протянул Воронцов, — мне как раз в Питер и нужно. А ты вообще как, быстро ездишь?

— Ну так-то часов за пять доберемся. Я специально в ночь выехал, чтобы пораньше на месте быть, пока движение не очень сильное. А там бумаги в офис закину и домой… вот, — неуверенно закончил Михаил.

— Слушай, я тогда вздремну немного, ладно? — Не дожидаясь ответа, Герка опустил спинку кресла, удобно устроил затылок в подголовнике и сразу же принялся проваливаться в сонное забвение. — Ты разбуди меня, как приедем, хорошо? — успел попросить он практически из сна.

Стараясь не отвлекаться от дороги, Миша кивнул. С каждой сотней метров, оставленных позади, Новикова все меньше смущала мысль, что он увозит соседского мальчика все дальше и дальше от места, где его ищут.

А Герка крепко спал. Во сне он вновь сидел с судицами в ресторане «Москва». Обрада разрывала крепкими молодыми зубами кусок сырого мяса, держа его прямо в руках, а Жива, блаженно откинувшись на стуле, потягивала тонкую сигарету.

— Это должно быть нечто абсолютно невероятное, понимаешь? — Щурясь от попадающего в глаза дыма, она чертила зажженной сигаретой загадочные фигуры перед лицом. — Нечто дикое, безумное, рассчитанное на совершенно запредельную удачу. И возможно, проделать это придется несколько раз… Совершенная удача требует совершенного риска, понимаешь?

* * *

Старая облезлая шавка, не унимаясь, тявкала в лицо Арбобу. Перекошенную от недовольства физиономию дэва и заросшую спутанной грязно-белой шерстью морду псины, на которой с трудом различались гноящиеся глаза, разделяло лишь тонкое, покрытое пылью стекло. Подвальному окну больше подходило определение «бойница», таким узким и вытянутым оно было. Уже одно его расположение отбивало всяческое желание заглядывать внутрь уходящего в землю цокольного этажа. Впрочем, четвероногий рассадник блох и сам находился на «уровне плинтуса», так что особых неудобств не испытывал, продолжая яростно тявкать на медленно звереющего дэва. И дела не было этому комку шерсти до того, что на стекла эти сам Хозяин морок наводил, — чувствуя прущую из подвала агрессию, шавка заливалась все пуще, и уже несся из полисадника обеспокоенный старушечий голосок, дрожащий и немощный:

— Нюша-а? Нюшенька, где ты, радость моя?

Терпение никогда не входило в число дэвовских достоинств. Молниеносно выбросив руку вперед, Арбоб ухватил собаку за шкирку и прямо сквозь стекло втянул ее в подвал. Лохматая Нюша успела лишь испуганно взвизгнуть, а затем дэв втянул ноздрями остро отдающий псиной аромат страха, сладкий, точно дивный рахат-лукум из далекого детства, и отправил собачью голову в расширяющуюся пасть. Перед тем как крепкие зубы перекусили псине позвоночник, мерзкое маленькое животное, извернувшись, пребольно цапнуло Арбоба за щеку. Перемалывая крохотный череп, дэв мычал от удовольствия, ощущая, как рот наполняется горячей кровью. Плотно обхватив слюнявыми губищами собачье тельце, он опустошал его, стараясь не пролить ни капли на пол или, упаси Случай, на стены — Хозяин любил чистоту.

Чудовище настолько увлеченно поглощало нежданный ужин, что в забывчивости злобно оскалилось, когда со спины донеслась разухабистая ругань, и голос Оба-на недовольно произнес:

— Нет, ну что за гнусные вы все-таки твари, Арбоб? На минуту тебя одного оставил, а ты уже какую-то падаль домой приволок. А ну убирай это отсюда! Убирай, кому говорю?! Сейчас Хозяин придет, а ты… у-у-у, зар-раза!

Для закрепления эффекта Оба-на отвесил дэву размашистый подзатыльник, от которого тот с размаху впечатался плосконосой мордой в стену. Опомнившись, Арбоб поспешно затолкал в пасть остатки растерзанной тушки и проглотил их, практически не разжевывая. Как раз вовремя. Чуткие заостренные уши дэва уловили едва слышные шаги — это Хозяин спускался в подвал, чтобы самолично разобраться с затянувшимся делом раз и навсегда.

— Опять в потемках сидите?

Холеный палец щелкнул старым выключателем, заливая подвал тусклым светом одинокой энергосберегающей лампочки. Арбоб поспешно утер губы тыльной стороной ладони, однако, к счастью, Хозяину сейчас было не до мелких нарушений дисциплины. Походя мазнув по дэву рассеянным взглядом, он направился прямо к треногому штативу, на котором крепился новенький планшетник. Ласково погладив компьютер — Хозяин очень любил высокотехнологичные игрушки, — Остен обратился к Старшему сборщику:

— Ты когда-нибудь раньше такое делал?

— Обижаете, Хозяин! Да я в молодости при помощи блюдца и яблока картинки показывал! А тут такая техника — сама все сделает!

Остен многозначительно покивал, еще раз погладил планшетник, попутно включая веб-камеру. На экране компьютера появился лежащий в поле зрения объектива участок подвального помещения. Ничего особенного — белые стены, низкий потолок, бетонный пол. Прямо напротив штатива стоит самый обычный, массивный деревянный табурет, покрытый коричневым лаком. Такую комнату можно использовать в любых целях, от продуктового склада до временного жилья для нелегалов. Лишь одна деталь несколько выбивалась из общей картины. В паре шагов за табуретом высилась странная деревянная конструкция, похожая на букву Т. Деревянные детали этого непонятного сооружения явно были новыми — доски сочились смолой, а брус все еще пах свежими опилками.