– У убийц были ключи, – усмехнулась я, вспомнивсцену в гостинице, когда я застала Лукьянова с женой Игнатова, той самойженщиной, которую очень скоро застрелили в упор. Неужели сердце не екнуло?Впрочем, о чем это я? Опять же, не обязательно сам, ведь почти наверняка убийцбыло двое. – Вошли спокойно и тихо. Пригрозили, что жену убьют, вынудилинаписать записку. Пока один держал Игнатова, другой поднялся к его жене.Застрелил ее из охотничьего ружья, позаимствованного тут же, в кабинете, ивернулся помочь дружку.

– И все это видела домработница? Тогда почему она живаосталась?

– Успела выпрыгнуть в окно.

– И до сих пор до нее не добрались?

– Она ж заявила, что ее в доме не было.

– Вдруг действительно не было? А белье гладила женаИгнатова. Почему нет? Может, ей это занятие нравилось? Кто-то любит пирогипечь, кто-то гладить.

– Она была в спальне. Утюг включенным оставила, окнооткрытым?

– Забыла. Я вот тоже все забываю. Ну, хорошо, хорошо.Допустим, ты права. Видела она убийц. Можешь мне поверить, они сейчас тожеголову ломают: видела, не видела, и, как только мы проявим к ней интерес,голову ломать перестанут и бабу уберут, чтоб не рисковать. Теперь скажи, как мысумеем к ней подобраться?

– Пока не знаю. Но придумаю. Вдвоем мы такое дело непотянем, а довериться никому не можем. Если только Лялину. Это бывшийначальник…

– Да знаю я, кто это. И что твой Лялин?

– Ну, Лялин много чего может. Связи у него будь здорови башка работает. О том, что творится в городе, он знает лучше всех.

– Тогда поехали к нему, – вздохнул Артем.

Как я и предполагала, Лялин нам совсем не обрадовался.

– Катитесь отсюда, – сказал он сурово, когда мыввалились в кабинет, пользуясь тем, что секретарша куда-то вышла и предупредитьего никто не мог. Вешняков вздохнул, вроде бы даже с облегчением, что в общемпонятно, а я слова Лялина не стала принимать близко к сердцу, прошла иустроилась в кресле, Вешняков топтался у двери.

– Лялин – сказала я, – помоги нам.

– Ага. Нашла дурака.

– Почему же дурака? У нас свидетель есть. Мы сможемдоказать, что Игнатова убили.

– Слушать тошно, – перебил Лялин, глядя не на меня,а на Вешнякова.

– Шесть трупов, – сказал Артем, – шестьчеловеческих жизней.

– А можно без патетики? – скривился Лялин. –Я помню, ты присягу давал… Ты мне попросту скажи, чего вы добиваетесь?

– Чтобы люди, устроившие все это, понесли наказание.

– Кто? Киллеры? Допустим, ты их найдешь. Допустим,посадишь. Кто еще? Всерьез веришь, что зацепишь кого-нибудь покрупнее? Хрентебе на глупую рожу. Трупами завалят или вам шею свернут. Даже если повезет,ну, устроите скандал, ну, отправится Дед в отставку. Что, на его место честныйпридет? Ни фига… как бы хуже не было.

– Кончай с политинформацией, – не выдержалая. – О честности никто и не говорит. Но убивать людей – это совсем другое,это не особняк отгрохать за государственный счет. Всему есть пределы, и не худобы им об этом напомнить.

– Ага. Они поплачут, покаются и станут хорошими.

– Нет. В другой раз поостерегутся.

Лялин покачал головой и стал разглядывать свои ладони. Ямолчала, и он молчал.

– Твой свидетель – домработница? Как только ты к нейсунешься, ее уберут.

– Развалим обвинение против шофера, соберемдоказательства, поставим под сомнение факт самоубийства… Главное, сохранитьженщине жизнь, чтобы в нужный момент…

Лялин кивнул, потом сказал:

– Я вам не товарищ в таком деле. Не для того я выскочилиз всего этого дерьма… я старый человек…

– Хватит, Олег, – скривилась я.

– Я старый человек, – сердито повторил он. –И я не верю в то, что мы выиграем. А с таким настроением в бой не идут.

– Хорошо. Не ходи в бой, просто помоги.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил он недовольно.

– Можешь сделать так, чтобы домработница двадцатьчетыре часа в сутки была под охраной?

– Под наблюдением. Под охраной – это значит, что моиребята будут рисковать жизнью. Я о таком их просить не могу.

– Хорошо, пусть под наблюдением.

– Договорились.

– Еще Карпов.

– Это кто такой? А-а… На что он вам? И так все ясно.

– Ясно, – передразнила я. – Мнедоказательства нужны.

– Попробовать можно. И все, – хлопнув ладонью постолу, категорически изрек Лялин. – Звонить только на мобильный и только висключительных случаях.

Мы молча кивнули и удалились. Артем отправился домой, а я кДеду. Накрасила губы поярче, очень стараясь выглядеть счастливой. Старания моиувенчались успехом.

– Какая ты красавица, – пропела Ритка, когда я внедриласьв святая святых.

– Как он? – кивнула я на дверь.

– Задумчив. Но настроение вроде бы неплохое. Эта дуразвонила пару раз, ревела. Он разговаривал доброжелательно, но твердо далпонять, что ей ничего не светит. У вас что, наладилось?

Я напомнила себе, что Ритка, несмотря на свою любовь кздоровой критике, Деда по-своему любит и по-собачьи ему предана, не стоит ееразочаровывать. Я сладко улыбнулась:

– Только бы не сглазить.

– Доложить, что ты пришла? – широко улыбнуласьона.

– Ага.

Ритка доложила Деду о моем приходе, и мне милостиворазрешили войти.

– Отлично выглядишь, – приглядываясь ко мне,сказал Дед. Я устроилась на его столе так, чтобы оказаться в максимальнойблизости к нему, и хихикнула:

– У меня настроение хорошее.

– Правда?

– Вру. На самом деле отличное. Давно себя так нечувствовала. – Я вновь хихикнула.

Он все-таки улыбнулся и погладил мои коленки.

– Не расскажешь мне о причине?