Отдельного упоминания заслуживает факт, что нурэддином при Мехмеде Герае был назначен Мустафа, побочный и долгое время не признававшийся сын Фетха Герая, который жил ранее как простолюдин и был простым пастухом – «чобаном». Приняв после возведения в сан второго наследника имя Девлет Герай, он, как и калга Шахин Герай, был беззаветно верен своему благодетелю хану и так же пользовался поддержкой простого народа, которому нравилось видеть среди своих правителей возвысившегося волею судеб выходца из социальных низов, практически такого же, как и они сами. Это, несомненно, создавало и для них иллюзию возможности когда-либо подняться до самых вершин татарского общества.

Помимо всенародной любви к хану, калге и нурэддину благодаря разумной подготовке к обороне удалось заполучить еще несколько козырей. Прежде всего Шахин Герай собрал на полуострове всех своих многочисленных друзей из обеих ногайских орд, беев черкесских и кумыкских – уж они-то, приведя многочисленную конницу, не собирались предавать хана, подобно крымской знати.

Была найдена управа на знатных татарских беев Крыма. Шахин Герай, применяя свой приобретенный в Иране опыт государственного управления, собрал их войско с одним не практиковавшимся ранее условием – оно отныне было разделено на две части между ханом и калгой. При этом в ханском войске должны были находиться старшие беи, главы родов, карачи, а в калгинском – их сыновья со своими людьми. Такое разделение сделало возможной круговую поруку путем откровенного использования заложников. Было объявлено, что в том случае, если кто-либо из беев изменит хану, то будут казнены их сыновья, измена же сыновей приведет к казни отцов. Беи, собравшиеся в ханское войско с былой мыслью перейти потом на сторону прибывшего из Стамбула османского ставленника, поняли, что их традиционный расчет разрушен – нововведенная порука гарантировала неминуемое наказание ближайших родственников, что делало измену невозможной.

Оставалась еще одна проблема – собранная многочисленная конница была внушительным, но малоэффективным войском против турецкой артиллерии. Благосклонная судьба позволила крымскому хану решить и эту задачу. Не так давно на крымский берег сильным весенним штормом была выброшена флотилия казацких чаек, и несколько сотен казаков, захваченных на берегу, ожидали продажи в рабство на галеры. Их-то и решил использовать находчивый Шахин Герай. Он пообещал запорожцам свободу, если те согласятся принять участие в сражении против османских войск, и казаки, которым тоже явно улыбнулась удача, согласились. Благодаря этому в распоряжении крымского хана появился мощный отряд хорошо обученных ружейных стрелков и, главное, пушкарей, не уступавших по своим умениям турецким янычарам.

Козыри турецкой стороны конфликта, как видим, были биты еще до начала сражения – крымский хан хорошо подготовился к встрече неприятеля. 3 июня 1624 г. флотилия из 12 галер бросила якорь в бухте Каффы и османский ставленник Джанибек Герай сошел на берег. Татарам было объявлено о низложении Мехмеда ІІІ Герая в расчете на то, что беи сразу же перейдут на сторону Джанибека и оставшиеся без поддержки братья будут вынуждены либо бежать, либо сдаться на милость падишаха и нового крымского хана, либо, в крайнем случае, попытаются с малочисленными сторонниками и при нейтралитете большинства татарского войска дать бой османским войскам и будут легко разбиты. Однако этого не случилось: две линии крымских войск, одна под стенами Каффы во главе с калгой Шахином Гераем, другая у Карасубазара под командованием хана Мехмеда ІІІ Герая стояли нерушимо. Связанные порукой через фактических заложников беи и их сыновья демонстрировали поддержку собственного хана.

Блокировав Джанибека в Каффе, Мехмед ІІІ Герай одновременно отправил посольство к султану с демонстрацией дружественных намерений, уверяя Мурада IV, что не враждует с ним и потому не понимает причины собственного смещения с ханства. В Стамбул отправился единственный сын Мехмеда Герая с богатым подарком из трехсот лучших невольников. Падишах отказался пойти хану навстречу и, узнав, что Джанибек блокирован ханскими войсками в Каффе, отправил ему в поддержку капудан-пашу Реджеба с крупным янычарским войском. Количество галер в порту города достигло сорока.

Одновременно султанское правительство попыталось действовать по религиозным каналам. Татарский муфтий шейх Абу-Бекр получил из Стамбула послание следующего содержания: «Джанибек Герай хан прибыл, снабженный высочайшею грамотою; но Шагин Герай готовит сопротивление, и татарские войска верят бессмысленным словам упомянутых мятежников. Необходимо, чтобы вы употребили все наши старания уговорить татарский народ к покорности и повиновению. Для возведения на престол означенного хана послан с флотом капудан Реджеп-паша. Всем татарам предписывается подчиняться настоящему высочайшему указу».

Прибыв в Каффу, Реджеп-паша убедился в серьезности намерений Мехмеда ІІІ Герая сражаться и в том, что татарские беи также не собираются переходить на сторону новоназначенного из Стамбула Джанибека. Это серьезно осложняло ситуацию, в Каффе был собран совет прибывших и местных османских чиновников, в который вошли Реджеб-паша, Хасан-паша, Ибрагим-паша и бейлербей Мухеммед-паша. В итоге было решено отправить Мехмеду Гераю и Шахину Гераю послание следующего содержания: «Вам предоставляется, распустив татарские войска, избрать себе местом жительства, по вашему желанию, один из санджаков Герцеговины или Мореи, куда вы и отправляйтесь, если не считаете приличным ехать в Стамбул».

Братьям, таким образом, предлагалось отступиться за предоставление им земельных владений в турецких провинциях. Для потомков славного рода Чингизидов, правивших своей родиной, такое предложение было унизительным, и Мехмед ІІІ Герай даже не удостоил его личным ответом. Вместо него ответил калга Шахин Герай: «Письмо Ваше получено и прочтено. Некогда придя в наши наследственные владения и не подождав пяти, десяти дней, по наговорам злонамеренных людей, вы отдали ханское звание Джанибеку Гераю и со времени прихода вашего затоптали под ногами лошадей несколько тысяч несчастных. Чем мы провинились, чтобы заслужить подобное унижение? В этот промежуток времени четверо или пятеро непризнающих нас мурз с двумя или тремя тысячами войска, братья Кан-Темир из Ак-Кермана с пятью тысячами войска, да мурзы Юсы-оглу, которые прежде еще со своим войском сделались русскими, услыхав о нашем прибытии в Крым, сделав ночное нападение на неверных, более тысячи их перебили, а остальные из них бежали. Теперь они идут к нам со своими семействами; Али-мурза, все ногайские мурзы и дети султанов, всего около десяти тысяч человек, переправившись сегодня через Таманский пролив, вступают в Крым. Здесь заготовлены орудия и ружья. Подумайте о последствиях этого дела. Народ целой области запряг свои повозки и готов уйти. Наши предки силою меча отняли эту землю у неверных и подчинили своей власти; справедливо ли же нам, предав огню наши дома и села, уйти в прежние наши кочевья? Если все мы покинем отечество и крымские земли попадут в руки неверных, то останется ли за вами ваша Кафа и другие ваши крепости? Смысл вышеизложенного ясен для всех. Теперь мы ожидаем от вас, что вы не сделаетесь причиной разорения здешних мечетей и медресе; что вы доложите султану о нашем положении и снова будете считать нас вашими преданными слугами».