— Мм-м, какая ты сегодня смелая, — протянул он, а потом вдруг запустил пальцы в мои волосы и с тихим рыком прижался к губам.

Это произошло стремительно, но стиснуть зубы я все-таки успела. Вот только признать поражение Каст отказался… и совершенно неожиданно наступил мне на ногу!

Не удержавшись, я вскрикнула. Знала, что нельзя, но все случилось слишком быстро. К тому же, я в балетках, а он в сапожищах и…

Сволочь!

Каст абсолютно точно знал, что делает, и очень умело воспользовался результатом. Его язык самым наглым образом вторгся в мой рот, а вот дальше…

Я вдруг почувствовала, как в районе груди полыхнуло нестерпимым жаром, и в то же мгновение Каста отшвырнуло с такой силой, что жутко стало. Пролетев по воздуху метров пять, не меньше, он рухнул на гравийную дорожку.

Однако сразу подскочил и зло прошипел:

— Какого гхарна?!

И никаких стонов, никаких криков боли… да что происходит?!

Я потрясенно посмотрела на неуязвимого огневика, а потом запоздало прикоснулась к груди. Кулон, подаренный Ваулом и который я носила под одеждой, был на месте. Именно там, чуть ниже ключиц, все еще чувствовалось теплое эхо пожара, который охватил меня за долю секунды до того, как Каст отправился в полет.

То есть это не просто подарок, а защита? Та самая защита от Каста, которую я просила?!

Ваул… теперь я, кажется, понимаю, почему Шанарин так активно подчеркивала мое мнимое желание вас соблазнить. Вы действительно лучший. Чтобы заполучить такого мужчину, как вы, любая женщина пойдет не то что на соблазн — на преступление!

И отдельная благодарность вашему чувству юмора. Вы же нарочно не предупредили Каста о способностях этого кулона? Верно?

— Даша! — выдохнул взбешенный огневик. — Даша, сними!

Вот уж дудки!

Не сдержавшись, я наградила Каста неприличным жестом, круто развернулась и отправилась обратно в академию. Нет, мне незачем идти в храм Огня. И теперь я точно знаю что делать.

Я станцую для вас, Ваул! Станцую так, как не танцевала ни одна жрица!

В аудиторию, где проходили занятия с Шанарин, я вошла с самым серьезным, но немного запуганным видом. Строить из себя неуверенную, забитую жизнью студентку было легко и даже чуточку приятно.

Профессор Глун, с которым мы встретились на выходе из общаги, вошел следом. И хотя лица моего в тот момент видеть не мог, каким-то образом состояние все-таки определил.

— Даша, что случилось?

Отказаться танцевать прямо сейчас? Нет, нельзя. Это глупо, ибо подозрительно.

Обернувшись к куратору, я сделала честные глаза и сказала:

— Все хорошо. Просто волнуюсь.

О причинах волнения Глун не спросил. Впрочем, для него они и так были очевидны: сложно не париться, когда ничего не выходит. Вернее, ничего достойного с точки зрения умудренных жизнью «преподавателей».

— Не волнуйся, — сказал брюнет. Слова поддержки? Да как бы ни так! — Просто возьми и сделай.

Я поджала губы и покорно кивнула.

Сделаю, господин… мм-м, простите, лорд куратор. Вы, главное, не мешайте мне больше, ладно?

Правда, вслух я этого, разумеется, произносить не стала. И вообще, если уж совсем честно, не была уверена, что Глун меня «валит». Зато Шанарин точно добра не желала и прилагала все усилия, чтобы убить во мне и без того скудное желание станцевать перед Ваулом.

Позицию жрицы я понимала с самого начала, но теперь она стала особенно очевидной. Ну а в том, что касается Глуна…

— Лорд куратор, позволите личный вопрос?

Брюнет удивленно приподнял бровь, но согласно кивнул. Так что я спросила:

— Вы в храм Огня часто ходите?

Видимо, тема профессорской религиозности и впрямь оказалась очень личной, ибо фон Глуна аж перекосило.

— Дарья, я графики посещений не составляю, — недовольно бросил он. — И тебе не об этом необходимо думать, а о занятии. Шанарин и так тратит на тебя очень много времени.

Угу. Значит, скорее всего, я права, и Глун в храме появляется весьма редко. А если так, то вряд ли он видел большое разнообразие этих самых «танцев Огня». Специалист здесь один — Шанарин. На ее мнение куратор и ориентируется.

Что ж, теперь это только на руку. Вновь покорно кивнув, я повернулась к жрице и сообщила:

— Я готова.

И мы приступили к занятию.

Следующие полчаса я старательно изображала скромную девочку, которая таки поддалась на уговоры одноклассниц и пришла на школьную дискотеку, в первый раз в своей жизни. Никаких «бедер», никаких прогибов, никакой сексуальности. Ничего! Просто плавное движение под стук бубна и переборы руками — примерно так, будто лампочку из невидимой люстры выкручиваю.

И это был первый раз, когда жрица широко улыбнулась и сказала:

— Вот так, Даша! Вот это — хорошо! Продолжай в том же духе!

От столь неприкрытого лицемерия меня едва не передернуло. Но на помощь, как ни странно, пришел Глун. Выражение аристократичного лица в этот момент стало настолько кислым, что я была вынуждена закусить губу, чтобы не улыбнуться.

Теперь сыграть неуверенность и разочарование было реально трудно. Однако я сделала над собой титаническое усилие и с максимально возможной робостью спросила:

— Лорд куратор, вам не понравилось?

— Мм-м… — неопределенно промычал фон Глун.

— Это было превосходно, — встряла Шанарин.

— Мм-м… — не разделил энтузиазма женщины профессор.

— Еще немного, и Даша, наконец, окончательно раскроется! — добавила жрица.

— М-мда…

Спасибо, лорд Глун. Большое-пребольшое!

Вдохнув поглубже, я повернулась к жрице и печально произнесла:

— Спасибо вам, Шанарин, но не успокаивайте меня, не надо. Я все поняла, я не справляюсь. И только зря трачу ваше время.

Да, вот теперь я пошла в отказ, будто бы полностью признавая собственное поражение. Могла, конечно, сыграть иначе и «обрадоваться» похвале. Но «крутить лампочки» еще неделю? Целую неделю старательно изображать забитую жизнью тихоню? Увы, я училась на экономиста, а не на актрису, так что столь долгий спектакль попросту не выдержу. Точно расколюсь.

К тому же, очень не хочется тратить время столь бездарно.

— Наверное, лучше потратить оставшиеся дни на медитации, — добавила я. — Возможно, через медитацию я все-таки пойму. — И, прежде чем Шанарин успела что-либо сказать, повернулась к куратору: — Лорд Глун, я думаю, госпожа жрица сделала все, что могла. Мне совесть не позволяет продолжать издевательства над ее вкусом и чувством прекрасного.

Честно говоря, не верилось, что куратор поддержит — ситуация была слишком очевидной. Тем не менее, он кивнул.