В устье Волги вошли поздним вечером, затем всю ночь петляли по многочисленным протокам. Наконец на рассвете приткнули к плывуну расшивы с гружеными карфи и трофейными хазарскими баркасами. Ударный флот налегке направился напрямую сквозь камыши. Шушун вывел точно к монгольскому поселению, где на заливном лугу мирно паслись лошади. Норвежцы тут же с воплями помчались вперед, за ними дернулись было и корабельщики.

– Стоять! – заорал Норманн. – Приготовить щиты и сулицы! Лучники ко мне!

– Так это, помочь мурманам надо, побьют ведь! – возразил корабельный сотник Микша.

– Если дурью переть, обязательно побьют. У поганых воинов много, человек двести, а то и триста, не все ушли на Шемаху.

– Так и будем стоять? Триста против нас! Вмиг сомнем! – недовольно проворчал Шушун.

– Разговорчики! Подравнялись и строем пошли ко входу!

Норманн оказался прав, монгольское стойбище только со стороны выглядело сумбурным беспорядком. Служба неслась, и очень неплохо. Перед входом выстроилось с полсотни лучников, которые вели интенсивный обстрел атакующих мурманов. Надо отдать должное норвежцам, они не растерялись и не ввязались в соревнование на меткость. Под руководством своих вождей нападавшие, прикрываясь щитами, начали обходить передовой заслон с явным намерением прорваться через хилое ограждение.

– Шушун, строй своих корабельщиков и медленно иди на лучников! Щиты ставьте плотнее и сверху прикройтесь!

Монголы не дрогнули при виде медленно надвигающегося организованного строя.

– Лучники! В линию! По готовности бей гадов у ворот! – И сам выстрелил первым.

Что такое двести лучников против полусотни? Всего один залп!

– Шушун! Сохраняй строй! Бегом вперед! Лучники в колонну по трое за мной! Не отставать!

Норвежцы уже орудовали в стойбище, одни вязали пленных, другие насиловали женщин, третьи выбрасывали наружу всевозможное барахло. Троица со смехом развлекалась со щупленьким парнишкой, который отважно бросался на врагов с коротким монгольским топориком. Впереди показался голубой шелковый купол.

– Встали! Воины местного хана должны собраться у центральной юрты. Никому не высовываться!

– Посмотреть надо, определить, что да как! – возразил Шушун.

– Сходи, глянь, они тебе прямо в глаз попадут, не промахнутся с пятидесяти метров.

Норманн забежал в крайнюю юрту и осторожно раздвинул конские шкуры. Так и есть, местный правитель восседал на маленькой лохматой лошадке, а перед ним стояла шеренга лучников.

– Шушун, посмотри, – позвал Норманн. – Только осторожно, они нервные, могут на звук стрелу пустить.

– Обходить надо, прямой атакой не взять, многих стрелами положат.

– Пусть корабельщики стоят наготове, а лучники отойдут на фланги и стреляют навесом. Я краем побегу и пугну поганых.

– Ты че удумал?

– Еще не знаю, по шуму поймешь и сразу в атаку.

– Не дурил бы, а. Тебя как ежика утыкают. Хоть дюжину Акенфея возьми, толковые ребята.

– Нашумим, надо лучников отвлечь в момент атаки, не дать им выстрелить, пока твои люди добегут на расстояние удара сулицей.

Норманн встал к краю ближайшей юрты, посмотрел на купол центрального шатра, закрыл глаза, представляя вражескую шеренгу, и метнул топор. Через мгновение послышался злобный вой.

– Вот видишь, как все просто! Давай, командуй, а я побежал!

Шушун хотел было возразить, но махнул рукой и начал отдавать распоряжения. Норманн побежал по внутреннему кругу стойбища – надежнее обойти по внешнему периметру, но влезать в «минное поле» он не собирался. Несколько раз натыкался на защитников, однако стремительные атаки рукопашного боя не давали им шанса даже что-то понять. Наконец между беспорядочно расставленными юртами снова мелькнул голубой шелк. Выровнял дыхание и тихохонько двинулся к врагам – резкие движения человек почувствует даже затылком. А Шушун-то молодец! Хорошо расставил лучников: взяв площадку в полукольцо, они вели беспокоящую стрельбу. Выглянул, пустил стрелу и спрятался. Монголы заметно нервничали, их меньше, за всеми щелочками и уголками не уследить. Тем не менее стреляли на любое движение, даже подбили троих, правда, своих женщин.

Норманн подкрался на расстояние одного прыжка с намерением сдернуть вожака с неказистой лошадки и предъявить его остальным в качестве заложника. Рывок, и… увы, пониобразное животное в последний момент попыталось куснуть, за что получило хорошую плюху в ухо. Коняга с копыт, а главный монгол злобно заверещал. Не успели его сапоги коснуться земли, как у шустрого гада в руке появилась сабля. Норманн метнулся к входу в шатер, и хан оказался у лучников на линии выстрела. Отлично, теперь монголы не рискнут пустить стрелу! Подавляя наваливающийся страх, с нарочитой медлительностью достал свои мечи, затем имитировал правым поперечный рубящий удар в голову и следом левым удар снизу вверх. Как и ожидалось, хан попытался поднырнуть под руку и сблизиться для удара более короткой саблей, в результате упал на землю с разрубленной грудью. Лучники среагировали практически мгновенно, дружно пустив стрелы. Метров десять, не дальше, только подобное действие было предсказуемым. Даже в годы армейской службы Норманн так шустро не прятался за ближайшее укрытие. Успел-таки закатиться за пытающуюся встать конягу, затем вскочил, дал этой злюке пинка и рыбкой нырнул в шатер. За спиной послышался злобный вой.

Прислуга прыснула тараканами, а Норманн ударом на зависть дровосекам перерубил центральный столб. Зажал комель под мышкой, рассек внутреннюю перегородку из алого шелка. Какие-то девицы истошно завизжали и рухнули ниц, не до них. Еще один взмах меча, и он вырвался наружу. Ну и тупые же эти монголы! Вся шеренга успела заскочить в шатер, где дружно барахталась под голубым покрывалом.

– Ку-ку! – засмеялся Норманн. Перехватил жердину поудобней и начал охаживать вопящие фигуры.

– Да хватит тебе, Андрей Федорович! – Шушун остановил очередной удар. – Не злобствуй, поубиваешь!

– Твоя правда. Где мурманы? Что-то я их не вижу.

– Малая часть полон кучкует, остальные побежали к постоялым дворам.

– А рязанские купцы с москвичами куда убежали?

– Там же, китайских торговцев трясут.

Норманн вдруг заметил, что все его тело ходит ходуном от крупной дрожи. Снова переизбыток адреналина.

– Отходняк? – участливо спросил Шушун. – Скидывай колонтарь и поддевку!

Он помог раздеться, передвинул на живот свою походную сумку, достал серебряную иглу и проколол вену. Кровь брызнула фонтаном. У Норманна закатились глаза, и он рухнул в обморок.

Очнулся от приятного запаха. Шушун отмерял в серебряную кружку какой-то ароматный отвар.

– Разве можно так изводить себя? – проворчал старшина корабельщиков. – Виданное ли дело в одиночку бросаться на полусотню врагов.