— Патефонные иголки ему вместе с клизмой!!! — заорала я так, что где-то в кабинете должна заползти под плинтус одна хитрая змейка. — Безопасное место!!! Да я ему сейчас хвост оторву!!! Все девятнадцать сантиметров хвоста!

— Мы хотели пойти с тобой, но у нас был приказ. Потом Эврард исчез после слов: «Внимание! Я плету интри-и-игу!» и через час вернулся, довольно потирая руки, сразу поинтересовавшись, где его Цвето-о-очек. Узнав, что тебе открыли портал не туда, куда нужно, у нас началась Ассамблея. И двое получили новые дома. Два метра в глубину. А потом, когда Эврард, узнал, где ты, он лично отправился туда «просто ве-е-ежливо поздоро-о-оваться». Короче, рекрутировать там больше некого… — закончил свой рассказ принц Эрик. — Другой такой Ассамблеи я не переживу.

— И не говори! — потрогал кровоподтек на лбу принц Алан. — И бонусы нам не нужны… Лучше галера!

— Вы хотите сказать, что он отрекрутировал в покойники весь город? — ужаснулась я. — В одиночку? Вы с ума сошли! Такого не может быть!

Я направилась в кабинет, где невозмутимо сидел главный интриган, перебирая бумаги и что-то отмечая.

— Соску-у-училась, Цвето-о-очек? Не стесня-я-яйся! — встретили меня сладкой улыбкой. — Скуча-а-ала, бе-е-едненькая… Гру-у-устно без меня бы-ы-ыло? Еще-е-е бы, ничего без меня сде-е-елать не мо-о-ожешь! Вот и оста-а-авь тебя одну-у-у! Бессо-о-овестная!

— Ты что, весь город?.. — осторожно спросила я, все еще не веря своим ушам.

Эврард сложил руки и положил на них голову, улыбаясь так, что Чеширский Кот смутился бы и расстроился от осознания того, что кто-то умеет улыбаться шире.

— Непра-а-авда! — заметил Эврард, слегка нахмурившись. — Не ве-е-есь. А щито поде-е-елать?

— То есть ты за моей спиной тут интриги плетешь против конкурентов, заключаешь какие-то союзы? — возмутилась я, глядя на взгляд «да-да, детка, я тебя внима-а-ательно слушаю. Продолжа-а-ай».

— Ну ты же отказа-а-алась от по-о-омощи. Вот я и решил тебе немно-о-ого помочь! — на меня посмотрели таким ангельским взглядом, что в горле пересохло от возмущения. — Но видишь как, Цвето-о-очек вредничал, и мы проигра-а-али один город. Но я не обижа-а-аюсь. Цветочек стара-а-ался…

Он встал с кресла, обнял меня и потащил к себе.

— Вот что ты де-е-елаешь, Цвето-о-очек. Я ста-а-ар, я даже гаре-е-ем не тяну… — мурчали мне на ухо, продолжая одновременно работать и удерживать меня на коленях. — Цветочек злится, потому что проголода-а-ался? Уста-а-ал?

Я уже подчищала тарелку, сползая на диван и не зная, обижаться или нет на эту бессовестную змею, которая умудрялась одной рукой что-то писать и вычеркивать, а другой обвивать меня.

— А то что ж ты как ма-а-аленькая, в рот вся-я-якую га-а-адость тащишь! — заметил Эврард, когда я звякнула тарелкой об стол, сыто отдуваясь.

— Я тебе это еще припомню! — закивала я, подозрительно щурясь в его сторону. — Поверь, когда я тебе это припомню, это будет последнее, о чем ты будешь думать!

— А что-о-о? — оживился Эврард. — Намечается по-о-овод? Хотя не-е-ет! Ка-а-ажется, он наме-е-етился! Сама-а-а винова-а-ата!

— Я на тебя зла! Убери руки! — возмутилась я, понимая, что за моей спиной крутятся такие интриги, что где-то сморкается в занавеску Версаль. Меня хотели спрятать в безопасное место, пока два участника турнира сговорились слегка опустить третьего, дабы уравнять шансы в дележе власти. Отлично, просто замечательно! Приятно узнавать об этом самой последней! «Гюльчатай! Открой личку! Я сейчас тебе такое расскажу!» Срочно дайте мне крючок, чтобы я сидела и распутывала интриги, как вязаные носки, и сматывала их в клубочек!

— Цвето-о-очек зо-о-ол, потому что я козе-е-ел? — Эврард поднял брови, внимательно глядя на меня, мол, продолжай, продолжай, я с удовольствием послушаю еще парочку комплиментов в свой адрес. — Я предупрежда-а-ал!

Я надулась, понимая, что завтра будет трудный день, а мои мысли уже бегали с каталогом по незнакомому городу, приставая к незнакомым людям. Я уже мысленно отлавливала каждого, оглядывалась по сторонам, затаскивала в глухой уголок, чтоб никто из конкурентов не уволок, и душила, душила, душила нашими непередаваемыми и непереносимыми ароматами. И тут я принюхалась. Не сандал, а что-то другое… Я еще раз принюхалась, подозрительно поглядывая вокруг. Теперь я знаю, чем пахнет фирменный патриотизм.

— Ты что? — я сощурила глаза. — Душился нашими духами? Вон теми, которые я открываю после глубокого вдоха и стараюсь задержать дыхание по максимуму? Теми самыми, от которых комары дохнут на подлете?

— А почему бы и не-е-ет? И во-о-обще, я тебя сейчас руга-а-ать буду! — на меня посмотрели сурово-сурово. — Никогда-а-а, Цветочек, не говори пло-о-охо о своей проду-у-укции. Ду-у-умай что хочешь, но молча! Люди чувствуют, когда ты не любишь сво-о-ой продукт, и начинают тебе не доверя-я-ять. Так что научись люби-и-ить, или в компа-а-ании тебе делать нечего!

— Я хочу посмотреть на то, как ты меня увольняешь, — ехидно заметила я, понимая, что он прав.

— Еще одно тако-о-ое слово, и пре-е-емию не полу-у-учишь! — заметил Эврард, повергнув меня в когнитивный диссонанс. У нас тут что? Премии бывают?

— А ничего, что я премию в руках не держала? — возмутилась я, понимая, что деньги мне еще ни разу на руки не выдавали.

— А как же я-я-я? Меня-то ты в рука-а-ах держа-а-ала? — сладко улыбнулся гениальный директор, пока я осознавала факт, что премия у нас внушительная и приятная.

— И давно у нас тут премия имени тебя выдается? Уточни, пожалуйста, ее всем выдают? — гаденько усмехнулась я, глядя на свои двухметровые премиальные. — В одинаковом эквиваленте?

— Ка-а-ак и просила, лю-ю-юбовью и ла-а-аской, — сладенько заметил Эврард, отложив документы и прижимая меня к себе. — Я не понима-а-аю, на что ты обижа-а-аешься. Я тебя еще ни разу не подводи-и-ил, Цвето-о-очек…

— Почему сразу Цвето-о-очек! Может, я хотела быть Рыжиком или Кроликом, — снова надулась я, отползая подальше и вспоминая все свои клички.

— Хорошо! Объясня-я-яю для альтернати-и-ивно одаре-е-енных с ценным ме-е-ехом! С этого моме-е-ента ты У-у-устрица, — гаденько улыбнулись мне.

— Эволюциони-и-ирую! Ура! — наигранно восхитилась я, вспоминая, как неаппетитно выглядит моллюск. — Почему сразу Устрица? Это же фу!

— Много будешь жра-а-ать, скоро попра-а-авишься, — меня ущипнули поочередно за две располневшие за полгода сидячего образа жизни створки, которым неприятностей хватило до эпохи дряблостей и дряхлостей. — У-у-устричка! Потому что с мозга-а-ами напряже-е-енка. Де-е-етка, не обижайся. Это би-и-изнес. Я посчита-а-ал, что шансы нужно слегка уравня-я-ять… И уравня-я-ял. Все для моей У-у-устрички! И потом не на-а-адо рассказывать, что я плохо-о-ой, что тебя не люблю-ю-ю!

— Согласна на Цвето-о-очек! — зевнула я, отползая спать, сворачиваясь клубочком и укрываясь одеялом. Поворочавшись и побухтев, чувствуя, как чья-то рука ищет под одеялом мою пятку, находит и щекочет с видом, невозмутимым чуть более, чем всегда, я уснула. Никогда еще я не отбивалась ногами от премии!