— А что вы хотели? — слегка кокетливо поинтересовалась Катенька, поглядывая на своего почти-и-и супру-у-уга, а потом на меня.

— Тебя-я-я, Катенька, тебя-я-я, деточка. Внима-а-ание! Я плету интри-и-игу! Пойдем, я тебе кое-что покажу, — беру Катюшу за руку и веду на улицу. Цвето-о-очек меня убьет. — Смотри, деточка, я — муж той самой, которая вас огра-а-абила. Вот наша ма-а-ашина. А вот наша охра-а-ана. И живем мы не на съемной кварти-и-ире. А теперь, детка, думай голово-о-ой. Сильно ду-у-умай, на кой нам ча-а-айник за пятьсот рубле-е-ей? А вот тебе де-е-енюжка, Катенька. На эту денюжку ты можешь купить дорогое свадебное платье или снять себе кварти-и-иру на два меся-я-яца и ни в чем не нужда-а-аться, пока ищешь работу. Фисе, Катенька, возвращайся, а то там пережива-а-ают.

Катенька смотрела на деньги в руках и на меня.

— Выбира-а-ай, детка, — улыбаюсь я и возвращаюсь к Цветочку. Как там моя маленькая? Все переме-е-еряла?

— Короче, берем третье! — вышел мой нарядный Цветочек и тут же прищурился. — А что это у тебя лицо такое, словно тут интриги без меня плелись? А? Сознавайся!

Ай-ай-ай! Ну не могу я не улыбаться, слыша сканда-а-ал в соседнем за-а-але. Давай, Катенька, давай! Идиота ты всегда-а-а найдешь! Давай, детка, включай мозги!

— Я вот тут поду-у-умал, — сладенько улыбаюсь и скромно прячу глаза. — А почему бы нам не посмотре-е-еть вечером Виктора Евгеньевича? А? А то он меня так лю-ю-юбит, так хва-а-алит, что аж захотелось послу-у-ушать.

«Да как ты посмела взять у него деньги! Предательница!» — орал идиот в соседнем зале. «То есть ты мне врал?» — возмущалась Катенька, пока администратор салона пыталась успокоить клиентов.

— И ты туда же! — обиделся Цветочек, не обращая внимания на такие приятные мелочи. Де-е-етка, ну я же пошутил. Ну чего ты? А-а-а? Обнима-а-аю моего тепленького и злого Цвето-о-очка. Ну что ты! О! Смеется! Понятно, вредничает. Вредничать ей всегда можно, но сейчас особенно.

— Есть новость. У нас — девочка, — вздохнул Цвето-о-очек. Та-а-ак! Еще раз! Де-е-евочка? Да-а-а… Дайте-ка ста-а-арому, больному па-а-апе отойти от этой мысли! У папы здоровья не хва-а-атит на де-е-евочку. Еще одного ма-а-аленького вредного Цвето-о-очка… Хорошо, что я уже-е-е седой!

— И вторая, — улыбнулся Цветочек, закусывая губу и обнимая меня. Все, маленькая, спрятал тебя. Спрятал и никому не покажу.

— Ново-о-ость? — я уже пе-е-ервую новость перева-а-ариваю. Пла-а-атья, ба-а-антики, «папа, возьми меня на ручки», первые со-о-опельки…

— Нет. Не новость. И вторая — тоже де-е-евочка. Их две-е-е оказа-а-алось! — сладенько улыбался Цветочек, глядя на меня снизу вверх.

Хоспади! Охрана! Несите мои сигареты и зажигалку! Понимаю, что здесь не курят, но мне плевать! Две-е-е! Их две-е-е! Две де-е-евочки! У-у-устрички! Две маленькие устрички! Ай-ай-ай! Платья для устричек, игрушки для устричек. Папе придется весь магазин покупать! Ай-ай-ай!

— Вот такой пердюмонокль! — меня чмокнули в старую больную щеку.