Так что когда появился Тео в том пальто, которое они вместе купили, Клэр охватила радость. Когда Тео обнял девочку, на глаза Клэр навернулись слезы, и она прижалась к нему и простояла так на несколько секунд дольше, чем обычно себе позволяла, чтобы слезы исчезли в мягкой ткани его пальто.

— Тео, — сообщила она, отпуская его, — это моя мама, Вивиана. Мам, это Тео.

— Я столько о вас слышала, — тепло сказала мать Клэр и пожала ему руку.

— Приятного возвращения, — улыбнулся Тео.

Клэр наблюдала за ними. Они стояли под зимним солнцем, под тем же синим небом: ее мама и Тео с улыбкой на губах и зелеными глазами на смуглом лице. «Именно так она когда-то выглядела, — подумала Клэр. — Как будто солнечный свет не только падает на нее, но и исходит от нее. И Тео мог бы жениться на моей маме. Тогда он стал бы моим отцом». Но прежде чем ее занесло дальше, внезапно другая мысль унесла туман с того, что все время было перед ней. Корнелия любит Тео.

Клэр не могла сказать, откуда она это знает, но как только она пришла к этому выводу, она с уверенностью могла сказать, что это истинная правда. И если Корнелия любила Тео, а она его любила, тогда они должны быть вместе. Они обязаны быть вместе. Интересно, чего они ждут?

— Я подумал, что Клэр захочется погулять, но мы можем отправиться на прогулку позже, — сказал Тео.

— Полагаю, вам стоит пойти сейчас, — возразила мать Клэр. — Это хорошая мысль. Если, разумеется, Клэр хочет.

Клэр несколько раз подпрыгнула от удовольствия.

— Да. Хочу!

Ее мать рассмеялась.

Когда они остались одни и пошли по подъездной дорожке Браунов, Тео сказал:

— Ты очень понравилась моей матушке. Ей понравился твой восторг от ее блинов.

— Я знаю, — призналась Клэр. — Она сказала, что я напоминаю ей Корнелию. Я подумала, что это здорово, что она так сказала. Корнелия знает, что ты здесь?

— Нет, — ответил Тео. — Элли объяснила, что она сейчас в доме миссис Голдберг, теперь ее доме, как я понимаю. Я немного поболтал с Элли и Би. Мне пришлось кое-что прояснить. — Он выглядел смущенным.

— Я знаю, насчет Олли, — сказала Клэр осторожно, отлично понимая, что она ступает на взрослую территорию, усеянную ошибками, браками без любви, разводами, напоминающими ураган. Пока она шла, ей казалось, что даже земля под ее ногами другая. Другая, но прочная. Она решила пойти дальше. — Ты скоро будешь чувствовать себя лучше, — заметила она. — Вообще ты выглядишь хорошо.

— Какая же неразбериха, — сказал Тео, носком туфли отбрасывая камень с дорожки. — Я еще сто лет буду чувствовать себя идиотом. Но ты права, я начинаю успокаиваться. — Он улыбнулся ей и добавил: — Спасибо.

И Клэр почувствовала, как заколотилось сердце в груди. С первой минуты, как она увидела Тео, он стал нужен ей, и это была обычная потребность ребенка, которому нужен взрослый человек для утешения. Но если теперь она сама его утешала, это ведь означает что-то другое, не так ли? Клэр знала, что это. Она счастливыми глазами посмотрела на вьющуюся перед ними дорожку, длинную, ярко-белую, с деревьями по бокам. Если она в состоянии его утешить, значит, они друзья.

Клэр показала на клен в соседнем дворе — дворе Янгов.

— Здесь Корнелию в первый раз поцеловали.

Тео с удивлением взглянул на нее, потом ухмыльнулся.

— Она тебе об этом рассказала? — Что-то в его голосе заставило Клэр внимательно посмотреть на него. «Ага, — подумала она, — Корнелия рассказала про первый поцелуй, но не про того, с кем целовалась».

— Угу, — кивнула Клэр. — Она сказала, что это был самый лучший поцелуй в ее жизни. — Она соврала и сразу задумалась, не будет ли она мучиться по этому поводу позднее.

— В самом деле? — снова удивился Тео. Затем добавил: — В это с трудом верится.

— Нет, она действительно так сказала, — быстро подтвердила Клэр.

— Я не об этом. — Тео, прищурившись, взглянул на нее: — Я хотел сказать, что трудно поверить, что какой-то поцелуй мальчишки в четырнадцать лет был самым лучшим в жизни.

— Иногда то, во что трудно поверить, оказывается правдой, — заметила Клэр. — Очень часто. — Затем она добавила: — Корнелия опять на чердаке миссис Голдберг. Она все время сидит за компьютером, ищет данные по серебру, хрусталю и всему остальному. Ты знал, что у миссис Голдберг был серебряный щелкунчик с белкой, который, возможно, принадлежал Роберту Ли?

Тео рассмеялся:

— Нет, не думаю, что я об этом знал.

— Она там все разыскивает. Например, ну… ты знаешь, эту штуку… Уестермарка?

— Да, — ответил Тео, не глядя на нее.

— Она обнаружила, что Олли ошибалась. Если ты встречаешься с человеком после того, как тебе исполнилось три года, ты можешь расти вместе, но эффекта не происходит. Он происходит, если встречаешься до трех лет.

Тео остановился.

— Ты шутишь. — Он сдвинул брови и остановился. Потом снова зашагал. — В такой информации Олли никогда не ошибается. Думаю, она мне это сказала, чтобы я не слишком переживал.

Клэр его последние слова явно не понравились. Она не хотела, чтобы он любил Олли больше, потому что она соврала для его блага.

— Не знаю, зачем Корнелии понадобилось все это выяснять. Я хочу сказать, что она очень заволновалась. Очень. Правда, странно? — Это было очень близко к правде, хотя на самом деле Корнелия ни словом не обмолвилась Клэр о том, что она искала в компьютере данные по эффекту Уестермарка. Просто Клэр нашла распечатку, где абзац насчет трех лет был отмечен звездочкой. Наверняка звездочка означала, что Корнелия волновалась.

Тео ничего не ответил, и когда Клэр на него взглянула, она заметила, что его щеки порозовели. Клэр глубоко вздохнула и коснулась ладонями своего лица. Тео посмотрел Клэр прямо в глаза:

— Знаешь что? Я вообще никогда не верил в этот эффект Уестермарка. Я знал, что это чушь.

Несколько минут они шли молча.

— Тео, — спросила Клэр, — тебе нравилось здесь расти? Потому что мне кажется, что мне очень бы понравилось здесь расти.

Тео спиной прислонился к пятнистому бежево-коричневому стволу дерева и посмотрел на его ветви.

— Вообще-то это было здорово. — Голос у него стал задумчивым. — Мы все заботились друг о друге, что не часто встретишь в других семьях. Нам повезло.

— Мне нравится представлять, как вы с Корнелией были детьми. Иногда я иду по улице и представляю себе, как это было. — Она огляделась. — В таком месте разве что-нибудь случилось бы со мной и моей мамой? Не случилось бы.

— Люди болеют везде, Клэр, — мягко сказал Тео.

— Но был бы кто-то, кому я могла бы все рассказать, если бы мы здесь жили. Кто-нибудь помог бы, прежде чем она уехала.

— Может быть, — согласился Тео.