тебя нагрузила Эшлин? – спросил Бершад, указывая на котомку за спиной Фельгора.

Баларин скинул котомку с плеча и вытащил из нее огромный шприц, наполненный вязкой черной жидкостью:

– Джолан научил меня делать уколы. Я целый банан исколол.

– Мне эта гадость ни к чему.

– Ну, пусть будет. Лишняя предосторожность нам не помешает. Королева велела, чтобы я ни в коем случае не допустил твоего превращения в дерево, – объяснил Фельгор. – Честно сказать, я боюсь ее куда больше, чем тебя. В общем, я иду с тобой. И шприц беру.

Бершад покачал головой:

– Ладно, будь по-твоему. Только не отставай.

– И не подумаю.

Бершад решительно двинулся вперед. Фельгор засеменил следом.

– Вот если бы у тебя не было так много всяких прозвищ, я бы тебе очень хорошее придумал. Знаешь, какое?

– Нет. Мне плевать.

Фельгор смахнул с шеи муравья.

– Я б назвал тебя Солнышком. За твое теплое отношение к людям.

– Фигня какая-то.

– Вот-вот.

Бершад ускорил шаг и на холм поднялся почти бегом. Оглянулся. Фельгор, пыхтя и отдуваясь, карабкался по склону.

– Я же просил тебя не отставать, – сказал ему Бершад, когда баларин наконец добрался до вершины холма.

Фельгор сел на корточки, свесил голову между ног и сплюнул.

– А я не думал, что ты будешь бежать до самого Заповедного Дола.

– Если идти обычным шагом, то будет слишком долго – дня три, а то и больше.

– Бегом три дня подряд все равно не выйдет, – возразил Фельгор.

Действительно, в обычных обстоятельствах это было невозможно.

Бершад вытащил из котомки комочек божьего мха и сунул в рот. Боль в мышцах и легких исчезла. Он вздохнул, опустился на колено и потребовал:

– Обещай мне, что никогда и никому про это не расскажешь.

Фельгор усмехнулся:

– Обещаю.

– Ладно, садись ко мне на закорки.

46. Нола

Заповедный Дол, свинарник

Нолу и Перна отвели в крытые загоны для скота и заперли там вместе с другими жителями Заповедного Дола. Змиерубы обмотали каждый загон тремя рядами странных черных веревок, чтобы пленники не вырвались на свободу.

С тех пор прошло семь дней.

В один загон с Нолой попали Сако, Кико и однорукий ветеран Дервис. Каждый день в свинарник приводили новых пленников, и каждый день Нола молилась, чтобы среди них не оказалось Гриттель.

О ней не было никаких вестей.

Нола не знала, уцелела ли Гриттель и остальные, укрывшиеся в подвале лавки Джакелла. Выяснить это не было никакой возможности. Оставалось только сидеть в вязкой грязи, изнемогая от злости, тоски и страха. Немного утешало лишь то, что на второй неделе к ним приволокли барона Куспара, скулившего от страха и перемазанного грязью с головы до ног. Двоих телохранителей и след простыл, – наверное, их убили.

Нола старалась избегать Куспара. По большей части он отвечал ей тем же, хотя явно ее узнал. Иногда она ловила на себе его виноватый взгляд.

Ворота скотного двора распахнулись, и громадный Змиеруб направился прямиком к Ноле:

– Ну что, скучать по Грунгар? – Он подтащил перевернутую железную кадку поближе к Ноле и уселся.

Грунгаром звали Змиеруба, которому Нола выбила зубы в день прибытия неболётов. Сегодня он принес миску улиток из Дайновой пущи и собрался есть их серебряной вилкой с перламутровой ручкой. Вчера он сделал то же самое, только в тот раз уминал свиные ребрышки в медовом соусе, остатки которого до сих пор поблескивали у него в бороде. Позавчера он ел жареного паку, и Нола с невольной горечью вспомнила о рыбине, которую Гриттель выловила в канале незадолго до того, как их жизнь испоганилась.

С самого первого дня Нола поняла, что, если не обращать на Грунгара внимания или прятаться за чужими спинами, он начинает злиться.

– Конечно, Грунгар, – ответила она, глядя на него. – Соскучилась, как солдат по трипперу.

Грунгар замер, не донеся улитку до рта. Он пытался осознать смысл ее слов, но сравнения на альмирском ему не давались. В конце концов он сунул улитку в рот и зачавкал с жадностью дуболома, пожирающего козу.

Каждый день он заставлял Нолу смотреть, как он ест. Поначалу это было просто противно, но теперь превратилось в настоящую пытку. В день появления неболётов Нола завтракала беконом, раздумывая, взять добавки или оставить мясо на продажу, но с тех пор вот уже неделю не ела ни крошки.

Теперь ей доставались лишь помои, которые каждое утро наливали пленникам в свиные корыта.

Нолу постоянно терзало чувство голода. Прошлым вечером она часа три рассказывала Перну о прелестях печеной картошки с маслицем, зеленым лучком и копченой свининкой, но сегодня еда не шла на ум, будто душа целиком угодила в разверстую пасть голода.

– Где дружки? – спросил Грунгар, наколов на вилку очередную улитку.

– У меня тут нет дружков, – соврала Нола.

– Не верить девчонка. Видеть, как ты говорить. – Змиеруб пристально оглядел свинарник. – Вон тот. – Он ткнул сальным пальцем в Перна.

Нола только пожала плечами. Надо же, а этот отморозок еще и наблюдательный.

– Эти тоже, – продолжил Грунгар, указывая на Кико и Сако, которые жались к дальней стене свинарника.

Нола поморщилась, но промолчала. Да уж, наблюдательный.

Грунгар сунул в рот улитку, зажаренную в масле и приправленную молотым перцем. Молотым черным перцем, представляете? Похоже, все эти изысканные яства Змиерубы не привезли на неболётах, а награбили на солнечной стороне канала. Пока Нола в обмен на свинину делила таверну с бандитами, бароны преспокойно лакомились мясом со специями из своих битком набитых погребов.

Может, Грунгар разжился этими улитками в кладовых барона Куспара? Мысль об этом немного приободрила Нолу, ведь теперь Куспар оказался с ней в одном свинарнике. Такой же изгвазданный, как и она. И такой же голодный. Но хоть она и делила свою печальную участь с высокородным мудаком, легче от этого не становилось.

Грунгар подцепил вилкой еще одну улитку и протянул Ноле:

– Хотеть?

Он дразнил ее нарочно, надеясь, что она потянется к еде, а он со злобной усмешкой отдернет вилку. Но больше всего ему хотелось, чтобы она сказала «да». Чтобы стала умолять. И Нола решила, что этого он не дождется.

– Не-а, – сказала она, принимаясь лепить божка из грязи. – Я не голодна.

В ее умелых руках фигурка быстро приобрела человеческие очертания. Нола разровняла голову болванчика большим пальцем и плюнула на нее.

– Но я с удовольствием попрошу лесных богов проклясть эту долбаную улитку, чтобы ты ею подавился нафиг.

Улыбка сползла с лица Грунгара.

– Не просить.

Нола ухмыльнулась:

– Нет уж.

Как и многие Змиерубы, Грунгар ужасно боялся колдовства и лесных