Именно потому, что в отряде были опытные, закаленные бойцы и маги, все как один распределились на пары и тройки и взялись за руки. Вайлд и Ричард попытались было взять за руки Александра.

– Я пойду один, – покачал он головой. – И я пойду первый, – добавил он и ступил на мост.

– Он пойдёт один! – обиженно забурчала у него на плече Рататоск. – А я, что, как пара не считаюсь?! Я ж с тобой!

Александр хотел было ответить, что это его скорей пугает, чем успокаивает, однако как только он ступил на мост – всё перед его глазами вдруг поплыло, а потом и вовсе исчезло. Причём исчезло всё, включая его мысли. Всё потеряло всякий смысл. Он был уверен, что его разорвало на тысячу мельчайших кусочков, которые разлетелись по Вселенной. Боль, которую он испытал не подходила не под одно определение. Потому что его больше не было. Была только боль. Бесконечная. Неумолимая. Беспредельная.

Александр хотел закричать и не мог…

Лица и судьбы проплывали перед его взором, выныривая из океанов небытия. Он не ведал, откуда знает их и почему видит их. Миры и нити судеб, нескончаемые нити судеб и бесконечные миры стремительно проносились мимо него непрерывной чередой и исчезали в небытие…

В одно мгновение ему казалось, что время остановилось, однако уже в следующее мгновение ему казалось, что оно мчится с невероятной скоростью. Темпоральные потоки слой за слоем раскалывали застывшее пространство, заставляя трещать и рассыпаться в пыль реальности, заставляя их перемещаться подобно тектоническим плитам.

Вдруг он увидел Землю с её синими океанами, золотыми полями и зелеными лесами. Картинка сменилась, и пред ним одна за другой стали появляться теперь уже ужасающие картины: Земли объятой огнем; Земли, на которой уничтожено всё живое; Земли, по поверхности которой ветер переносил с места на место пепел и кости. Земли, на которой не осталось в живых ни одного человека…

На его глаза навернулись слезы, а в душе вскипел гнев от осознания того, что он совершенно беспомощен, что он не в силах что-либо изменить.

Однако и гнев и боль довольно быстро сменились безразличием и он вдруг понял, что ему больше некуда спешить. Ему вообще никуда не надо. Его душой овладело осознание никчемности существования и бессмысленности каких бы то ни было действий.

Нити судьбы, которые до сих пор удерживали его в этой реальности, становились всё тоньше и тоньше.

И вдруг во тьме он увидел прекрасного белоснежного лебедя, умудряющегося лавировать в разломах между измерениями, совершенно немыслим способом петляя между слоями бытия. Он неосознанно потянулся к прекрасной птице и… нога его подвернулась и он понял, что подает.

Приземление было болезненно реальным, и к своему удивлению Александр понял, что слышит своё оханье. И не только своё.

Охала также и Рататоск, недовольная тем, что прежде чем рухнуть, как подкошенный, он не предупредил её, что ей нужно держаться за его плечо покрепче.

Услышав её оханье Александр еле сдержался, чтобы не расцеловать белку.

Он практически потерял себя там, на мосту Гьялларбру, и всё же он его перешел.

И теперь у него снова есть имя, а в его жизни есть смысл. У него также есть цели и задачи. И первостепеннейшая его задача – спасти Кэсси, которая, теперь он это точно знал, ещё жива. Потому что только что именно её душа не позволила его душе затеряться во тьме беспросветных альтернативных реальностей.

Александр улыбнулся своим мыслям и поднял глаза, чтобы осмотреться по сторонам. Улыбка мгновенно сползла с его лица. Он и раньше видел безрадостные картины: заброшенные посёлки, пожарища, помойки, рабов, работающих на рудниках… Но теперь все эти картины казались ему праздником жизни по сравнению с той, что он наблюдал сейчас.

В небе над ним освещенная отсветами лавы, наполняющей русла рек Хельхейма вместо воды, висела огромная чёрная дыра, которая, казалось, поглощала не только свет, но и способна была высосать душу из любого живого существа, долго смотрящего на него. Хотя вряд ли мне это только кажется. Поправил себя Александр.

Перед ним опять же освещенная только слабым светом, исходящим от лавы, расстилалась широкая, совершенно безжизненная, мрачная пустыня. Из под земли доносились довольно громкие звуки тяжелых ударов и стонов. О том, что означали эти звуки, Александр знать не хотел.

Это был мир смерти. И этим всё сказано.

– Рататоск, мы пересекли Гьялларбру, – напомнил Александр белке об очевидном. – Когда уже будет твой тайный вход?

– Здесь недалеко. Если идти твоим шагом, то не больше пятнадцати минут, а моим…

Мужчина вздохнул и подставил рыжей хитрюге руку. – Залазь!

Вслед за чем оглянулся на своих спутников. – Все целы? Отлично! Следуем за мной!

– А я думала, что все следуют за мной! – обиженно пробурчала белка.

Александр сделал вид, что не услышал её бормотания.

– Алекс, дружище! – не унималась назойливая белка.

– Ну что ещё?! – раздраженно рыкнул мужчина.

– У нас, кажется, проблемы! – напряженно сообщила рыжая. – Нет, не кажется, у меня каждая волосинка дыбом стала! Точно проблемы!

– Какие ещё проблемы? Я ничего не слышу и не вижу!

– А ты и не должен их ни слышать, ни чувствовать, пока не станет поздно…

– Но ты же ска… Рррыыы! К демонам тебя! – махнул он рукой. – Аbscondam cor autem! – пробормотал он, вскинув руку к мёртвом небу. Затем повернулся и обратился к своим спутникам. Запомните вот эти три слова: Аbscondam cor autem! – не терпящим возражений голосом приказал он. И затем объяснил: – Гончих Хель – нельзя увидеть или услышать, но вы почувствуете их по ощущению тоски и безысходности, которая вас вдруг охватит. Гончие Хель не видят и не слышат, но зато отлично чувствуют, как бьётся ваше сердце. Единственное их предназначение в этом мире – это высасывать из тела души и доставлять их в хранилище душ в Хельтауэр. «Аbscondam cor autem!», как некоторые из вас знают, это заклинание, которое позволяет на пару-тройку минут скрыть биение живого сердца, но оно энергозатратное – поэтому пользуйтесь им разумно. И не забывайте о вашем преимуществе, как и любые фейри – гончие Хель боятся железа. Так что, как только почувствуете изменения в настроении, отмахивайтесь мечом! Однако прежде, отойдите друг от друга на безопасное расстояние! Расходимся прямо сейчас! Новость плохая: Бежать нельзя, это усиливает сердцебиение! Новость хорошая, в некотором смысле, разумеется: одна гончая Хель не может унести с собой за раз больше одной души. И вторая относительно хорошая новость, гончая Хель не может унести вашу душу, пока не поранит вас до крови.

– Мне, пожалуй, пора! Иначе могу не успеть! – заявила вдруг Рататоск.

– Ккку-уууда? – не понял Александр.

– За твоей подопечной, разумеется, как и договаривались! – ответил ему голос белки, причём уже явно издалека. Однако тут же тот же голос, но раздававшийся прямо у уха молодого человека добавил: – Я всего лишь астропроекция, поэтому, пожалуйста, не пытайся меня убить. Всё равно не получится! Кроме того, без меня в этой кромешной тьме вы вряд ли найдёте вход в потайной ход, если, конечно, кто-то из вас выживет…