– Понимаю, понимаю. Лариса Сергеевна не сказала вам,когда собирается вернуться домой?

– Нет, не сказала. Когда она усиленно работает, такойвопрос не имеет смысла. Она не чувствует времени. Поэтому я не забеспокоился,когда она не пришла домой ночевать. Я был уверен, что она спит в мастерской.

– Вы в тот день больше ей не звонили?

Вопрос Риттеру не понравился, хотя был, на взгляд Короткова,абсолютно невинным. Во всяком случае, пауза, которую взял муж потерпевшей,совсем крохотная пауза, от Юры не укрылась.

– Нет, не звонил. Лариса не любит… не любила, когда ееотрывают от работы.

– Хорошо. Когда вы начали беспокоиться?

– Вчера. В среду вечером, – зачем-то уточнилРиттер, сосредоточенно разглядывая безупречно ухоженные руки, с широкимиладонями и корявыми короткими пальцами.

– Почему? Вы же были уверены, что ваша жена работает.Или нет?

– Она продолжала не отвечать на звонки и сама ни разуне позвонила ни мне, ни моей матери. Это на нее не похоже. Тогда я решилпоехать в мастерскую и посмотреть, все ли в порядке. Может быть, телефон неработает.

– Валерий Станиславович, я прошу вас отнестись к моим вопросамболее серьезно. Я ведь не развлекаюсь тут с вами, мне нужно преступлениераскрывать.

– Я не понимаю вас, Юрий Викторович…

– Вы очень хорошо все понимаете. Лариса Сергеевна частоне приходила домой ночевать?

– Ну… случалось.

– С какой периодичностью? Раз в неделю, два раза или,может быть, раз в месяц?

– По-разному.

– Бывало так, что она не приходила ночевать понескольку дней подряд?

– Да, такое бывало.

– И вы никогда не беспокоились?

– Она всегда звонила и предупреждала.

– Вы точно знаете, что в этих случаях она ночевалаименно в мастерской, а не где-то в другом месте?

– Я точно знаю.

– Откуда? Валерий Станиславович, не заставляйте менявытягивать из вас каждое слово клещами. Пожалуйста, я прошу вас, расскажите мнео вашей жене сами. Все, что знаете. Откуда вы знаете, что Лариса Сергеевнаночевала именно в мастерской, если не дома?

– Я ей звонил. И приезжал несколько раз.

– То есть вы ее проверяли?

– Можете назвать это так, если угодно.

– Почему? Вы ей не доверяли? У вас были основания дляревности? Валерий Станиславович, я понимаю ваше состояние, у вас горе, выхотите поскорее вернуться домой и никого из нас не видеть. Но если вы не будетесами рассказывать, мне придется задавать свои вопросы до бесконечности. Всеравно я вас не отпущу, пока не узнаю все, что мне нужно.

– У меня не было оснований для ревности. Но если бы вызнали Ларису, вы бы меня поняли. Она была совершенным ребенком, неприспособленным к жизни, глупеньким, доверчивым и легкомысленным. В известномсмысле я относился к ней не как муж, а как отец. Родители не проверяют своихдетей, они только стремятся убедиться, что с ними все в порядке. Я понятнообъяснил?

– Вполне, спасибо.

Черт возьми, этот бизнесмен в смокинге собираетсякогда-нибудь признаться, что его жена была наркоманкой, или так и будет строитьиз нее святую? Спасибо Сережке Зарубину, он не забыл случайно оброненной фразыЛюбы Кабалкиной и успел предупредить Короткова, что Валерий Риттер тщательноскрывает грешок своей любимой супруги. Уже восемь утра, Коротков не спал всюночь, в глазах у него песок, в ушах звон, в голове примерно то же самое, чтоостается на тротуарах после бурного народного гулянья. Но ведь и Риттер неспал, сначала его терзали окружные сыщики, потом он вместе с Коротковым приехална Петровку. Отпускать его домой было пока нельзя, муж, обнаруживший тело женыи вызвавший милицию, – первый кандидат в подозреваемые. Почему онпродолжает молчать о наркотиках? Ведь это хорошая версия: убил кто-то изслучайных знакомых, которых у наркоманов обычно бывает предостаточно. ЕслиРиттер убил свою жену, то о наркотиках должен был сказать в первую очередь,чтобы отвести от себя подозрения.

А он не говорит. Не потому ли, что убил действительно он иименно из-за этих самых наркотиков? Сколько таких случаев прошло через рукиоперативников, когда потерявшие надежду и терпение жены убивали своихмужей-наркоманов, потому что никаких сил, ни физических, ни душевных, уже неоставалось…

Ну и кто же из них устанет и сломается первым? Коротков,которому надоест притворяться, будто он ничего не знает, или Риттер, которыйпоймет, что скрывать больше нельзя?

– Кого из друзей жены вы можете назвать?

– Никого.

– Так не бывает, – возразил Коротков.

– Бывает. У Лары было много подружек, она с ними безконца разговаривала по телефону, встречалась, они приходили к ней в мастерскую.Но я с ними не знаком. Это люди не моего круга.

– Даже так?

И Коротков тут же мысленно выругал себя за ехидство, котороене сумел скрыть. Нельзя так, перед тобой муж потерпевшей, человек, несколькочасов назад потерявший жену. В чем бы ты его ни подозревал, он для тебя покатолько муж потерпевшей.

– Да, так. Лариса моложе меня на восемь календарныхлет, на самом же деле у нас была куда большая разница в возрасте. Я вам ужеобъяснял. По менталитету и зрелости чувств ей было не большевосемнадцати-двадцати лет. И круг ее общения состоял из таких же легкомысленныхи богемных девиц и юнцов. Мне с ними не о чем разговаривать.

– Лариса Сергеевна не жаловалась вам ни на кого? Можетбыть, ей угрожали, вымогали деньги? Богемная молодежь, как вы ее назвали,обычно бывает безденежной, а тут у них оказалась подруга – жена богатогопредпринимателя. Есть соблазн.

Риттер на секунду задумался, и это была уже не та пауза,которую берут, чтобы собраться с мыслями и ответить на неожиданный и неприятныйвопрос. Он действительно обдумывал услышанное.

– Да, соблазн есть, – медленно произнес он. –Я как-то об этом не подумал. Лара никогда не давала повода так думать. Но можетбыть… Может быть.

– У Ларисы Сергеевны были деньги?

– Собственных не было, но я всегда давал ей достаточно.

– Достаточно – это сколько?

Спокойно, Коротков, спокойно, держи себя в руках, постарайсяне фыркать и не злиться, когда тебе сейчас назовут сумму. Для тебя, с твоейзарплатой, вполне достаточно, когда в бумажнике лежит рублей двести, этогохватит на дешевые сигареты, невкусный обед в забегаловке и на бензин, если невыезжать за город. У господина Риттера другие мерки.

– Лара тратила примерно две-три тысячи долларов вмесяц, если не делала крупных покупок.

Какая интересная у людей жизнь… Три тысячи долларов в месяц– это так, мелочь, карманные расходы. А что же тогда такое «крупные покупки»?Шуба из соболя за тридцать тысяч? Или машина за семьдесят пять? Не злись,Коротков, не злись, это не первый и не последний состоятельный человек, сидящийв твоем кабинете, давно уже должен был бы привыкнуть. Если ты умеешь делатьчто-то еще, кроме как ловить преступников, так иди и зарабатывай этим деньги.Не умеешь – лови уголовников и не жалуйся, что за это мало платят.