Напившись за ужином просяного вина сверх всякой меры, вся компания погрузилась в атмосферу безудержного веселья, плохо соображая. Поэтому, когда Умáв предложила: «А давайте вечером сходим в Лесную церковь!», Дахý, Хафáй, Анý, даже ничего не понимавшие Детлеф с Сарой, – все в один голос согласились.

Они остановились перед входом в Лесную церковь, и каждый из них держал в руке фонарик, освещая с разных углов два раскидистых фикуса бенджамина. «Ворота в рай» – так Анý называл это место. Они слышали, как ветер колышет листву ночного леса, слышали уханье сидящих на деревьях сов, крики горного мунтжака, доносящиеся с далеких гор, а также гул насекомых поблизости, случайный лай Луны и Камня. Все эти далекие и близкие звуки обретали единство в многосложном ритме симфонии. Детлеф и Сара, которые ничего не знали о Лесной церкви, сначала подумали, что это будет легкая ночная прогулка. Они не ожидали, что окажутся в девственном лесу, так что были немного сбиты с толку.

Потом Анý, на вид уже основательно пьяный, вышел вперед и, повернувшись в сторону «Дома предков», начал произносить слова молитвы. Те, кто не понимал ни слова по-бунунски, слушали его речь, похожую на звуки ударов деревяшки о деревяшку, этот устойчиво-спокойный, будто пустивший корни, язык деревьев. Закончив молитву, Анý вытащил из сумки на поясе бутылку вина и стопку, налил в нее вина и побрызгал из стопки на землю. Затем он долил вина и передал стопку по очереди каждому из пришедших, чтобы тот на своем языке произнес молитву и сделал небольшой глоток просяного вина. Дахý, держа Умáв за руку, помолился на языке бунун, Хафáй на языке амúс, Детлеф по-немецки, а Сара по-норвежски.

– Ничего, лес нас всех понимает. – К Анý моментально вернулась его прежняя шутливость, немного разрядив излишнюю серьезность момента.

– Там могут быть старшие братья и сестры, так что, когда пойдем по тропе, возьмите палки и бейте по траве, – понизив голос, Анý продолжал: – Старшие братья и сестры, то есть змеи, но мы так не называем их, это было бы неуважительно. – Затем он вновь заговорил во весь голос: – Все за мной! Фонарями в глаза не светите, прислушивайтесь к шагам идущего впереди! – Дахý перевел инструкции Анý на английский для Детлефа и Сары.

Анý повел всех по своей любимой охотничьей тропе. Более десяти лет назад застройщик хотел купить землю и построить на ней пагоду-колумбарий. Чтобы защитить лес, где всегда охотились бунуны, Анý попытался получить банковский кредит на покупку земли. И он получил его, даже больше, чем рассчитывал. У него не было особых способностей к финансам, и вскоре он утонул в долгах. Несколько раз он почти готов был сдаться и все продать. Но, к счастью, коренные жители из других селений и некоторые китайцы помогли ему, и он смог свести концы с концами. За последние несколько лет этот лес стал местом, где туристы могли познакомиться с обычаями и культурой бунун. Несколько лет назад Лиан, младший сын Анý, ушел в лес проверить отбор воды с реки, и с ним произошел несчастный случай. Наверное, из-за того, что он помолился не слишком благочестиво, на него рухнула подломленная во время тайфуна ветка большого фикусового дерева, прямо в тот момент, когда он проходил под ней. Когда вечером его нашли, бедный Лиан уже не дышал. Анý давно разошелся с женой, сам воспитывал старшего сына и дочку, и каждый день ходил лес в поисках утешения. Анý не винил лес. Он считал, что лес всего лишь делал то, что должен был делать: вырастал, сбрасывал листья, умирал, или мог придавить до смерти юнца-бунуна, который случайно проходил под ним.

Поэтому у Анý всякий раз возникало странное чувство, когда он смотрел на эту рощу фикусовых деревьев. Об этом он не мог рассказать окружающим его людям. Он всегда представлял, что один из воздушных корней фикусового дерева был воплощением его сына, и это укрепляло его решимость защищать лес. Когда он в роли проводника водил туристов, приезжавших в экологические туры, то всегда просил их почувствовать лес тем или иным способом: закрыть глаза и прикоснуться к корням дерева, залезть на дерево, чтобы понюхать дикий гриб, ощутить вкус листьев тернового лука или угадать по крику птицы, как далеко она находится… Как будто, заставляя заезжих туристов делать эти вещи, он учил их обонять, осязать, слышать или чувствовать душу своего младшего сына. Для него это означало, что Лиан в той или иной ипостаси жив.

Сейчас он с группой проходил перед гигантским валуном, оказавшимся в крепких объятиях старого дерева, взгромоздившегося на него, обвившего его искривленными корнями. Под скалой была небольшая пещера, где охотники-бунуны во время охоты могли переждать дождь. Дахý тоже был проводником, и Хафáй с Умáв бывали в этой пещере много раз. Анý сказал:

– Пещера уже знает нас, кроме нескольких наших гостей.

Он попросил Детлефа и Сару зайти внутрь, чтобы пещера «узнала их получше».

В пещере было место для двух взрослых, хотя для людей из Европы, как Сара и Детлеф, там было довольно тесновато. Дахý пересказал свою шутку о том, что у бунун рост более ста семидесяти сантиметров считается инвалидностью, добавив, что Детлеф, рост которого был под сто девяносто, был бы инвалидом первой группы. С таким ростом, как правило, легко споткнуться или зацепиться за лианы, когда бежишь по лесу, и это сильно ограничивало бы скорость передвижения.

– Вообще такие пещеры есть повсюду, некоторые в скалах, некоторые образованы штормами и обвалами. Но никогда не укрывайтесь в дуплах деревьев или в скалах, если они на определенной высоте в горах. Как правило, в них спят медведи. Если медведь случайно вернется и обнаружит незваного гостя, то схватит вас, – рассказывал Анý, – и отведет в полицейский участок.

После того, как смех затих, Анý позволил всем сделать привал в течение времени, необходимого для того, чтобы выкурить половину сигареты, а затем повел их дальше. В одном месте была веревка, по которой можно было подняться на фикусовое дерево на высоту двух с половиной этажей. Последнее время постоянно шли дожди, земля была скользкой, и Анý все время напоминал им быть поосторожней.

Анý по душе пришлись эти двое непритязательных иностранцев. Детлеф хотя и был академическим ученым, но не вел себя как большой профессор, а скорее был похож на пожилого человека, который познал белый свет. Сара же была человеком, у которого хватало смелости попробовать что-то новое. Когда Анý налил ей первую стопку просяного вина, она выпила содержимое до дна, и ему стало ясно, что в общении с Сарой не будет никаких проблем.

«Если гость готов одним глотком выпить вино, которым его угощают, несмотря на то, какой у вина вкус, то это, скорее всего, друг». – Отец говорил так юному Анý.

Нигде поблизости не горел свет. Теперь Анý хотел, чтобы двое иностранцев испытали, что значит гулять по ночному лесу, и поэтому он попросил всех выключить фонари и следовать друг за другом, держась за руки или прислушиваясь к звуку шагов впереди идущего.