Отложила полотенце и замерла, снова разглядывая корону. Можете мне не верить, но она обладала странным свойством гипнотизировать и притягивать взгляд. Ибо только этим я могу объяснить то, что сделала в следующую минуту.

Не отрывая взгляда от короны, я медленно стянула с головы заколку. Тряхнула волосами, и они рассыпались по плечам до самого пояса. Руки, казалось, сами взяли золотой обруч и поднесли к голове.

Я зажмурилась.

Корона плавно опустилась на мою голову. Тяжелое золото мягко обхватило волосы, оказалось на удивление теплым и живым. Я открыла глаза.

Ну вот. Я надела корону своих далеких предков, и молния меня не поразила. Удивительно, но факт: я все еще жива и чувствую себя… не скажу «хорошо», потому что это не то слово.

Я чувствую себя другим человеком. Совсем другим.

Удивление было настолько огромным, что я захотела взглянуть на незнакомую мне теперь женщину в короне венгерских королей. Плавно встала и пошла в прихожую. Даже походка моя изменилась: корона оказалась настолько тяжелой, что требовалось держать позвоночник очень прямо.

«Не сутулься!» – сказала бы мама строгим голосом. Я свела лопатки и почувствовала, как позвоночник насквозь пронзил металлический штырь. Идти с железным стержнем в спине было не очень удобно. Зато корона, плотно обхватившая голову, перестала казаться тяжелой.

Перед большим зеркалом я медленно подняла взгляд, заглянула в мерцающую глубину. И не узнала отразившуюся женщину. Она была так ослепительно хороша, что я невольно прикрыла глаза.

И сразу увидела…

Огромный мрачный зал, перечеркнутый высокими колоннами. Справа пылал громадный камин, длинные скамьи стояли вдоль стен.

Общество, собравшееся в зале, выглядело странно. Мужчины, одетые в темные средневековые костюмы, тесно примкнули друг к другу, словно маленькая армия, готовая к бою. Впереди стоял невысокий коренастый человек: темный камзол, перехваченный кожаным поясом, на нем – кинжал в бархатных ножнах. Сапоги из тонко выделанной кожи были забрызганы грязью, замшевые перчатки потерлись от частого соприкосновения с конскими поводьями.

Но вся маленькая армия, собравшаяся за спиной мужчины, оказывала ему знаки почтения, какие оказывают только полководцам и королям. И этот мужчина был единственным, кто не снял шляпу, украшенную пером ястреба.

Темные волосы мужчины спускались до плеч. Жесткие черты лица и тяжелая, чуть выступающая вперед челюсть говорили о сильном упрямом характере и привычке повелевать. Широкие соболиные брови, сходящиеся у переносицы, придавали ему суровый и неприступный вид.

На фоне мужчин в потрепанных дорожных костюмах одежда женщины, стоящей перед ними, выглядела особенно изысканно. Дорогое, с белоснежными кружевами черное платье из тончайшего шелка, который изредка попадал в Венгрию от восточных купцов, облегало стройную фигуру хозяйки замка. Она была блондинкой, но только благодаря модной в то время хитрости: частому мытью головы пеплом и отваром фенхеля с ромашкой. Затем волосы полоскали в настое венгерского шафрана и сушили на ярком солнце. А если солнце пряталось за тучами, то слуги часами держали перед горящими свечами длинные локоны хозяйки.

На осветленных волосах покоилась жемчужная диадема. Этот жемчуг венецианцы привозили из Турции, той самой ненавистной Турции, которая оккупировала восточную и центральную Венгрию.

Конечно, следовало из патриотических соображений не носить жемчуг, но с модой не поспоришь! Вся Европа жила под знаком этого лунного камня: законодатель мод – французский двор ввел его в обиход, английский двор могущественной Елизаветы подхватил жемчужное знамя. И самые роскошные платья королевы-девственницы были буквально усеяны жемчужными россыпями. Даже далекая холодная Россия не осталась в стороне от требований моды: воротники, рукава и перчатки бояр при дворе Ивана Грозного расшивались жемчугом.

Но ни изысканное платье хозяйки замка, ни ее фантастическая красота не радовали сердца прибывших. Лица мужчин были суровы и мрачны, а кое-кто смотрел на хозяйку замка с откровенным ужасом.

Неужели это правда, и графине Батори на самом деле исполнилось пятьдесят лет? Ничто в этом спокойном бледном лице, лишенном возрастных признаков, не говорило о старости. Кожа ее свежа и нетронута, как у молоденькой девушки, только выглядела слишком уж бледной, неживой.

Выходит, все страшные слухи, ходящие вокруг вельможной дамы – близкой родственницы трех царствующих королей, – правда? Выходит, она больна страшной болезнью, недавно поразившей Трансильванию: вампиризмом? Если эти слухи правдивы, то король Матиаш стоит перед трудным выбором. Ведь поступить со своей родственницей так, как того требует церковь, значит признать, что кровь королей ничем не отличается от крови простолюдинов. Тех самых простолюдинов, тела которых тысячами жгли на очистительных кострах!

Но и оставить все как есть король не сможет. Уж слишком хорошо известен король Матиаш как строгий моралист и справедливый судья. Если хотя бы десятая часть того, что говорят про графиню, правда, то суд над ней состоится. Не зря же самые знатные люди Венгрии бросили столицу в разгар рождественских праздников и сломя голову понеслись на край света, в родовой замок графини Батори, затерянный среди Карпатских гор!

Молчание, висящее в воздухе, становилось невыносимым. Кто же нарушит эту страшную тишину, у кого хватит духу начать тяжелый разговор?

Пустоту зала прорезал высокий женский голос:

– Добро пожаловать, король, кузен мой. Высокую честь оказали мне господа, прибывшие в скромную мою обитель. И нынешний праздник оттого в два раза дороже моему сердцу…

– Оставь, Эржебета, – перебил человек, стоявший впереди мужской свиты. – Не праздновать мы приехали в Чейте, и ты это знаешь.

Он стянул с пальцев потертые замшевые перчатки, не глядя, протянул их назад. Кто-то услужливо и бережно принял их.

Глаза женщины ярко сверкнули на бледном лице.

– Что же привело тебя, Матиаш, в мой дом? Какая беда стряслась в твоем королевстве? Должно быть, турки вторглись в пределы Верхней Венгрии, коли вся доблестная знать собралась в моем замке? Тронута рыцарской защитой, но прошу храбрых дворян не беспокоить себя попусту. Мои вассалы хорошо вооружены и соберутся у замка по первому зову…

– Не грози мне, Эржебета, – оборвал мужчина ее монолог. – Не соберутся твои вассалы на твою защиту. Защиты от тебя просят они у короля, и мой долг их защитить.

Женщина надменно подняла брови.

– Защиты? От меня? В чем же обвиняют меня эти неблагодарные твари?

Король снова, не глядя, протянул руку. Кто-то вложил в нее свиток на церковной латыни. Матиаш развернул длинный пергамент, нахмурился, заговорил размеренно, словно зачитывая судебный приговор: